Во широкой степи

Волнение у Михайловского куреня Булавину удалось унять.

Голытьбе он объявил, что забирает для неё весь «государев хлебный запас».

В СТЕПИ

Ночь была тёмная. Народившийся месяц, что повис в небе тоненьким серебряным коготком, почти не давал света.

Табуны Войска Донского, как всегда, паслись в ту ночь в степи. Стояла тишина. Только слышно было, как похрустывают травою лошади.

Вечером, когда догорала заря, табунщикам удалось подстрелить двух гусей. И вот теперь пастухи собрались у костра, над которым булькал казан, где варились гуси.

— Соли-то, Митька, подбавь, не скупись, — сказал старший табунщик, попробовав ложкою варево.

— Где же взять? — отозвался Митька. — Нетути больше.

— Ты у себя в суме-то поройся, — вступил в разговор ещё один пастух, — а хошь, давай я сыск устрою.

— Ишь сыщик нашёлся!

— Да ты не бойся. Завтра отдам.

— До завтра ещё дожить надобно.

— Будет препираться, — опять заговорил старший табунщик. — Давай, Митька, соль. Тебе подобру… — И вдруг умолк, прислушиваясь. — Чу!.. Едет кто-то до нас. Слышь, кони топают, — сказал он и закричал: — Стой!.. Стрелять буду!

Табунщики схватились за ружья.

— Свои, — откликнулись из темноты. — Погоди, подъедем.

— Подъезжай покамест один.

В свет костра вступил всадник.

— Атаман Зернщиков я. Узнаёшь?

— Точно он. Илья Зернщиков, — старший отставил ружьё.

— Вы все здесь? — спросил атаман.

— Не. Трое на той стороне.

— Пошлите за ними.

— Нашто?

— Ты выполняй, что велят. Дело есть.

Из тьмы вышли тем временем остальные, кто был с Зернщиковым, — человек двадцать, при оружии. Атаман шагнул к костру, посмотрел на казан, принюхался.

— Снимать пора, — заметил, — переварите.

— Сымем…

Когда все пастухи собрались, старший проговорил:

— Что за дело, сказывай?

— А вот что… — Атаман выхватил саблю и с силой наотмашь ударил табунщика.

Полегли под саблями и остальные пастухи. Охнуть не успели.

В ту же ночь домовитые отогнали табуны булавинцев к Азову.

Когда азовскому губернатору доложили о захваченных табунах, он воскликнул:

— Свершилось! Безлошадных-то казаков голыми руками возьмём!

ИЗМЕНА

Между тем атаманы Булавина в разных местах вели сражения с царскими войсками. Отряды Семёна Драного и Никиты Голого 8 июня 1708 года разбили под Валуйками Сумской полк, захватили обоз и четыре пушки. На Волге повстанцы под началом атаманов Хохлача и Некрасова осаждали Саратов и Царицын. Государевы воеводы с большим трудом выдерживали осаду.

Однако 1 июля царские полки разгромили на Северском Донце войско Семёна Драного. Погиб и сам атаман.

А 6 июля в жестоком бою под стенами хорошо укреплённого Азова потерпели поражение главные силы булавинцев.

Много повстанцев пало в том бою. Азов был мощной крепостью — 180 пушек и дробовиков палили с его стен. Да ещё с кораблей вели огонь по казакам.

Весть о поражении булавинцев домовитые восприняли с радостью. В Черкасске они собрались на тайную сходку. Там было решено: Булавина нужно похитить и выдать царю.

— Убить проще, — заметил один из предателей.

— За живого больше получим, — возразил атаман Зернщиков.

— Вестимо, больше, — поддержал есаул Ананьин.

7 июля дом Булавина был окружён заговорщиками. Охрану уничтожили. Четверо заговорщиков бросились в дом. Кондратий Афанасьевич сразил двоих выстрелами из пистолетов, третий упал, рассечённый саблей, четвёртый выскочил назад.

Булавин тяжёлыми скамьями припёр дверь, перезарядил пистолеты.

— Сдавайся подобру! Нас много! — кричали снаружи.

— За измену головами ответите, — отозвался Булавин.

— Мы тебя возьмём! — кричали Булавину.

Нападавшие доставили к дому несколько небольших пушек.

«Буду биться до последнего, — думал Кондратий Афанасьевич. — А может, выручка подоспеет — побьют изменщиков…»

И вдруг стало тихо. Затем послышался конский топот.

Что такое?.. Никак свои прискакали?

— Кондрат Афанасьевич!.. Слышь, Кондрат Афанасьевич!.. — раздался под окном знакомый голос. — Открой, это я.

Булавин выглянул в окно, увидел Ананьина.

— Друг!.. Вовремя успел. В самый раз…

Есаул выстрелил.

…Атаман Зернщиков поспешил распространить слух по всему Черкасску: Булавин застрелился сам. Струсил, мол, вот и пустил пулю в лоб. Изменнику нужно было опорочить предводителя казацкой бедноты. Выставить его перед всеми слабым, безвольным.

Тело Булавина распорядились отправить в Азов. Пусть, мол, губернатор убедится, что верны царю домовитые казаки и старшина. Не за голытьбу они, а за царя.

* * *

Царь, узнав о гибели Булавина, отправил всем российским губернаторам и воеводам известие о том, что вор Булавин убит, бунт на Дону подавлен. Князю Долгорукому царь написал, что пора возвращаться, поскольку «сие дело, слава богу, счастливо окончилось».