Во тьме таится смерть

— Поскольку я хотел, чтобы мы покинули то место в безопасности, — терпеливо пояснил Татсуно. — Ты разве не видел этих лопат да мотыг, которые они принесли с собой? А бамбуковые палки? Те крестьяне были как раз настроены опробовать их на ком-нибудь, и мы подходили как нельзя лучше.

— Мы же не работаем на господина Инабу.

— Ты, как я погляжу, не знаешь деревенских жителей. Мы были чужаками. Этого было вполне достаточно.

— Однако, — заметил Сёкей, — они доверились мне, и я их обнадежил. А следовательно, я иду в Канадзаву независимо от того, как намерен поступить ты.

Он решительно зашагал по правому ответвлению дороги. Его не заботило, последовал ли за ним Татсуно или нет. Пока вокруг не было никакой приметной опасности. И вообще, Сёкей когда-то прошел полпути по дороге на Токайдо один. Ладно-ладно, почти один! Надо признать, что Бунзо следовал за ним, переодетый в богомольца. Сейчас даже и сказать нельзя, где находится старина Бунзо.

Сёкей бросил взгляд через плечо — просто из любопытства. Позади, приблизительно в тридцати шагах от него, следовал выглядевший раздраженным Татсуно. Сёкей втайне почувствовал себя свободнее.

Через некоторое время путники увидели всадника. Он двигался быстро, так что они поняли — это самурай. Крестьяне использовали лошадей только для перевозки корзин или тюков.

Когда всадник приблизился, Сёкей различил эмблему на его кимоно. То была камелия — символ клана Инаба. Татсуно подтолкнул Сёкея, который вспомнил, что люди из низших классов должны отходить к обочине дороги, когда мимо проезжает самурай. Для выражения пущего почтения Татсуно опустился на колени, и Сёкей сделал то же самое.

Но всадник, вместо того чтобы проехать мимо, обуздал лошадь и повернулся так, чтобы стоять к ним лицом, будто ожидал нападения.

— Кто вы и куда идете? — грубо спросил он.

— Мы простые паломники, держим путь в Канадзаву, — ответил Татсуно, походивший более на побирушку, чем на человека со святой миссией.

— И у нас имеется сообщение для господина Инабы, — вставил Сёкей. Он почувствовал, что Татсуно съежился.

— Сообщение, да? — произнес самурай. — О чем оно?

Прежде чем Сёкей смог ответить, Татсуно еще более хныкающим голосом промолвил:

— Только наши скромные просьбы относительно его умершего отца, господин.

— Это так? Давайте мне сообщение. Я сам доставлю его господину Инабе.

Сёкей расслышал слабое проклятие Татсуно, произнесенное им на выдохе. Самурай тоже чертыхнулся.

— Что за сообщение? — обозлился всадник.

— Простая просьба, которая вам будет неинтересна, господин, — пропищал Татсуно.

— Я хочу видеть это сообщение, — настойчиво повторил самурай. — Доставайте его немедленно.

Сёкей полез в кимоно, но Татсуно помешал, схватив его за руку.

— Это священно, — объяснил он с отчаянием. — Это нельзя держать под открытым небом.

Рука всадника медленно опустилась на рукоятку длинного меча.

— Думаю, что вы двое — из тех крестьян, что напрашиваются на неприятности, — произнес самурай. — Меня как раз послали сюда разыскивать таких, как вы. Живее показывайте мне это сообщение, а не то…

С жалобным криком Татсуно бросился наземь перед лошадью.

— О, господин! — запричитал он. — Могущественный господин! Простите нас за то, что оскорбили вас, доставляя свое сообщение.

С каждым словом Татсуно продвигался вперед на коленях, подползая поближе к лошади. Лошадь, напуганная его воплями, отступила назад, но самурай направил ее вперед, так что оказался едва ли не над головой Татсуно.

Тогда стремительно, как голова змеи, Татсуно рванулся вперед, схватился за уздечку и изо всей мочи дернул ее вниз. Лошадь заржала от испуга и боли.

Гневно взревев, самурай извлек меч. Как только воин достает оружие, честь обязывает его использовать меч по назначению, так что Сёкей достал свой меч. Хотя тот был сделан всего лишь из дерева, он тоже мог пригодиться. Однако, прежде чем юноша успел шевельнуться, самурай с силой нанес удар по голове Татсуно, но тот внезапно исчез. Сёкей готов был посчитать ниндзя мертвым, но затем понял, что тот увернулся и спрятался под лошадью.

Самурай достал еще и короткий меч, так что в обеих руках у него было по мечу. Но теперь ему стало труднее удерживать равновесие. Татсуно по-прежнему удерживал уздечку и постарался пригнуть голову животного книзу и вбок. Хотя лошадь с силой сопротивлялась, у Татсуно хватило сил удержать ее. Когда Татсуно вынырнул из-под лошадиного брюха, он увернулся от удара копытом и затем, к удивлению Сёкея, отступил в сторону и пнул левую переднюю ногу лошади.