Во власти обольстителя

Надо было бы разозлиться как следует. Она и злилась, пропади все пропадом! И была решительно настроена немедленно покинуть усадьбу Хантфордов.

Пошарив рукой на прикроватном столике, Аннабелл нащупала свои очки и нацепила их. Потянулась, подошла к окну. И с ужасом увидела, что солнце уже высоко стоит в небе.

О Господи, она проспала все утро!

Аннабелл порылась в сумке, достала утреннее платье персикового цвета и быстро оделась. Потом собрала в узел на затылке все еще влажные у корней волосы, накрыла кровать одеялом и спрятала в сумку кое-какие женские принадлежности, которые привезла с собой.

Было что-то унизительное в том, чтобы проспать собственный, полный драматизма исход отсюда. Но делать нечего! По крайней мере она хорошо выспалась перед дорогой и может скоро отправиться в путь.

Методом проб и ошибок Аннабелл все-таки удалось проложить маршрут через немыслимых размеров третий этаж и выйти к лестнице. Внизу в комнате для завтраков столы уже стояли пустыми, но Аннабелл даже не вспомнила про еду. Ей нужно было отыскать Оуэна и потребовать, чтобы он отправил одного из своих лакеев сопровождать ее в дороге.

Она нашла его в гостиной вместе с Роуз и Оливией. По широким улыбкам на их лицах можно было предположить, что таких стычек, как прошлой ночью, между ними больше не будет.

— Доброе утро, — неловко поздоровалась она.

Оуэн устроил целое представление с вытаскиванием часов из кармана и разглядыванием циферблата.

— Добрый день, Аннабелл.

Она осталась стоять в дверях, сжимая в руках свою сумку. Его попытка воздействовать на нее шармом не могла отвлечь ее от главной цели. Но вот недовольство Оливии и Роуз могло. Как они, должно быть, презирали ее! Девушки с такой добротой отнеслись к ней, а она угрожала им, обманывала их.

— Оливия и Роуз, — запинаясь, произнесла Аннабелл. — Я должна снова извиниться за то, что написала то кошмарное письмо. Я не заслужила вашей дружбы, но она важна для меня, как сама жизнь. Оливия, ты научила меня радоваться каждому дню. А ты, Роуз, — тому, что настоящая сила — это сила души.

— А чему научил я? — по-мальчишески озорно улыбнулся Оуэн.

О Боже! Всему тому, о чем нельзя было говорить в присутствии его сестер. Хотя все-таки была еще одна вещь.

— Понимать, насколько важна семья.

Он встал и подошел к ней.

— Мне кажется, вы и без меня это прекрасно понимали.

— Я готова отправиться в дорогу, ваша светлость, но хотелось бы сказать еще кое-что.

— Могу я сесть? И выпить?

— Не отказывайте себе ни в чем. Я просто собираюсь сказать, что вы должны уважать желания Роуз.

Оуэн оперся руками о бедра.

— Какие еще желания?

— Я имею в виду вашу дуэль. Она не хочет, чтобы вы вызывали графа Уинтропа.

У Оуэна заиграли желваки на щеках.

— Мне уже пришлось объяснить Роуз, что это дело чести. Мы сойдемся с графом, но… Обещаю, что приложу максимум усилий, чтобы не убить его.

— Будешь целить ему в плечо? — осведомилась Оливия. — Чтобы слегка ранить?

Роуз состроила гримасу.

— Вообще-то я думал о колене.

Аннабелл вздохнула с грустью.

— Мне кажется, вы не учли существенное обстоятельство, ваша светлость. Роуз беспокоится, что вы можете пострадать.

— А вы, Аннабелл, беспокоитесь обо мне?

Она обнажила зубы в притворной улыбке.

— Боюсь только того, что вы окажетесь в лечебнице для нервных больных.

Оуэн хмыкнул:

— Если мои сестрички не перестанут своевольничать, это вполне возможная перспектива. Тем не менее позвольте успокоить вас во всем, что касается Уинтропа. Только вчера его секунданты поставили меня в известность, что тяжелая болезнь приковала графа к постели. Может, я, конечно, и жестокий человек, но это будет неспортивно — вызывать на дуэль инвалида.

— Значит, вы отложите все до того момента, когда он выздоровеет?

— Если он выздоровеет. Говорят, у него… сифилис.

Аннабелл на секунду задумалась. Оливия с Роуз, судя по всему, тоже.

— По-моему, это справедливо, — заявила Оливия, наконец выразив словами то, что думал каждый, но не сказал вслух. Все помнили о связи герцогини с графом и, естественно, подумали, что она также могла страдать от этой болезни. Грустная мысль!

— Возможно, я произвожу впечатление черствой особы, — продолжила Оливия, — но не такая уж я бессердечная. — Подойдя к роялю, стоявшему в середине комнаты, она стала брать случайные аккорды. — Знаешь, Аннабелл, я простила тебя. За то, что ты чуть не уничтожила мою репутацию.

С души Аннабелл свалился тяжкий груз. Ей вдруг стало трудно дышать, не то что говорить.

— Спасибо. Это… Это больше того, на что я осмеливалась надеяться.

Оливия снова коснулась клавиш. Раздались разрозненные звуки, режущие слух аккорды. Это было удивительно, потому что Оливия отлично владела инструментом.

— Взамен мне хотелось бы попросить тебя об одной услуге, и пусть моя просьба не покажется тебе невыполнимой.

— Конечно. Просто скажи. — Она сделает все, чтобы заслужить прощение сестер.

— Не могу. Это так эгоистично с моей стороны.

— Нет-нет, пожалуйста! Я хочу сделать для тебя и Роуз хоть что-то. Мне это просто необходимо.

— Ладно. Мы надеемся, что ты останешься с нами до бала Роуз в следующую пятницу.