Во времена фараонов

Твоей любви отвергнуть я не в силах.Будь верен упоенью своему!Не отступлюсь от милого, хоть бейте!Хоть продержите целый день в болоте!Хоть в Сирию меня плетьми гоните,Хоть в Нубию дубьем,Хоть пальмовыми розгами — в пустынюИль тумаками — к устью Нила.На увещеванья ваши не поддамся.

Я не хочу противиться любви.Любовь к тебе вошла мне в плоть и кровьИ с ними, как вино с водой, смешалась,Как с пряною приправой — померанецИль с молоком душистым мед.О, поспеши к Сестре своей,Как на ристалище — летящий конь,Как бык,Стремглав бегущий к яслям.Твоя любовь — небесный дар,

Огонь, воспламеняющий солому,Добычу бьющий с лету ловчий сокол.(Пер. В. Потаповой)

Однако не все молодые люди в Фивах проводили время за чтением любовных поэм или слушая любовные песни в садах. Так, например, Кенамон получил разрешение от своего отца Рехмира принять участие в охоте вместе со своим другом Сенмутом и другими юными аристократами. На охоту компания молодых людей отправилась в пустыню за Фиванские холмы. Ночью они разбивали палатки, а днем шли. Наконец они добрались до места, где надеялись хорошо поохотиться. Им было известно, что в этом районе водятся львы и леопарды. Но Сенмут сомневался, смогут ли они их найти. «Если мы повстречаем несколько газелей или каменного козла, — говорил он, — то нам уже сильно повезет».

Кенамон был настроен более оптимистично. Однако его не столько интересовала успешная охота, сколько возможность побеседовать с Сенмутом, молодым военачальником отряда колесниц, перед которым он преклонялся. Ранним утром, когда под лучами восходящего солнца зарделся песок пустыни, они затаились вблизи низкой гряды. Пока загонщики понесли легкую сеть, в которую собирались загонять дичь, оба молодых человека уселись на песок друг против друга. Кенамон с благоговением дотронулся до большого лука Сенмута; воин брал его с собой в сирийский поход. Рядом стояли слуги с колчанами, полными стрел.

— Мой отец думает, — сказал Кенамон, — что Они,[38] возможно, возвратятся в страну горных жителей весной.

— Я слышал разговоры об этом.

— Может быть, Амон даст силу его оружию. Сенмут кивает головой, улыбается, но не отвечает.

— Почему ты улыбаешься? — спрашивает Кенамон.

— Потому что у горных жителей тоже могущественные боги.

— Но победил Амон.

— Победил Менхеперра.[39] Если бы он не был великим воином, Амон вряд ли помог бы нам.

Кенамон смеется.

— Не скажи этого при моем отце, — говорит он.

— Или Нофрет?

— Даже Нофрет не поймет тебя.

— Ведь она жрица.

— Да, но только потому, что ее заставил отец. Ее никто и ничто не интересует, кроме ее самой.

— Ты несправедлив к своей сестре, Кенамон.

— А ты попросту тратишь время, — ответил юноша, — Я не хотел тебе говорить, но ты бы сам узнал об этом. Она сожгла твою прекрасную поэму.

Сенмут встает, берет лук из рук Кеиамона и перебрасывает колчан через плечо.

— Они идут, — говорит он и быстро поднимается на песчаный холмик. За ним спешит Кенамон. Со стороны пустыни доносятся отдаленный лай собак и громкие крики загонщиков. Оба охотника со своей свитой замерли в ожидании на вершине холма, прикрыв глаза от ярких лучей солнца. Рядом с каждым стоит слуга, чтобы вручить своему хозяину новый колчан, когда у того кончатся стрелы.

Из легкой дымки вдруг вынырнули две газели и помчались в сторону ограждения, не заметив его. Сенмут схватил лук, припал на одно колено и натянул тетиву. Но, прежде чем он успел отпустить тетиву, Кенамон выпустил стрелу и промазал. Сын везира громко выругался, за что отец не похвалил бы его. Но пока он доставал вторую стрелу, загудела тетива лука Сенмута, и одна из газелей рухнула, подняв тучи песка.

— Бей вторую! — закричал Сенмут. Но Кенамон снова промахнулся.

— Ты должен научиться стрелять лучше сирийцев! — засмеялся его друг.

Вместе с другими охотниками они сбегают по склону холма, так как с севера к ним приближается песчаное облако, в нем постепенно выделились три или четыре группы испуганных животных: каменные козлы, газели и зайцы, спасавшиеся от настигавших их собак.

Гудят тетивы, длинные стрелы со свистом разрезают воздух. Далеко разносятся возбужденные голоса загонщиков, охотников и их слуг, перемежающиеся громким лаем собак.

Уже семь бездыханных газелей лежат на песке. Раненый каменный козел бредет к холму со стрелой в боку, но надает от стрелы Кенамона. Это его первое попадание в цель.

Внезапно Сенмут с отвращением отдает свой лук слуге.