Вода камень точит

Тогда назло им Миясэ на вопрос распорядителя: «Где вы работаете?» ответил: «Скоро нигде». Вспомнив сейчас свою детскую выходку, он прыскает со смеху: «Неужели я так сказал? Значит, скоро стану безработным», — криво улыбается Миясэ и нажимает мигающую кнопку. Звонила мать из Мацумото, беспокоилась — на какой день назначена свадьба, из «Водоканала» торопили с коммунальными платежами, и последнее сообщение от Кувады из «Анимюз» — специализированного магазина в Мегуро.

— Миясэ-сан, вам очень повезло! У нас появилась ангорка. Эта порода пользуется большой популярностью, так что, поймите нас правильно, если вы не перезвоните в ближайшее время, придется уступить ее другим покупателям. Шерстка густая, уже приучена к туалету. Есть только одно «но», это не котенок. Обычно клиенты предпочитают котят, но, поверьте мне на слово, в нашем случае вы не ошибетесь. Жду звонка.

Итак, с ангоркой все уладилось. Миясэ крепко сжимает кулак, но вспомнив свои непростые отношения с Тамаки, цокает языком и разжимает пальцы. Миясэ представляет, как он появится в дверях с обещанной кошкой, глядя с укором на позволившую сомнения относительно его слов невесту. Скорее всего, она не поверила, что он звонил в Кобе с тем, чтобы сообщить ей о приобретении ангорки. А может, она считает, что он специально сделал этот заказ, чтобы выяснить дома она или нет.

Был уже первый час ночи, но Миясэ все же решил позвонить в «Анимюз». В трубке раздалась записанная на пленку мелодия популярной песни «Собака-полицейский» вперемешку с лаем и мяуканьем, затем бодрый голос Кувады сообщил краткие сведения о магазине.

— Это Миясэ из «Компанимару». Извините за беспокойство! Спасибо, что выполнили мою просьбу. Ангорку покупаем. Я приеду к вам завтра после обеда. Всего хорошего, — выпалил он одним духом. «Пока не наведем порядок на новой квартире, кошку можно будет оставить в „Анимюз“», — подумал Миясэ. Нет, Тамаки же так хотелось заполучить ангорку, что она, скорее всего, не удержится и сразу переедет в Готанду. Вот так и надо сделать.

Миясэ достает из холодильника банку пива и откупоривает. Может быть, пушистый зверек своим теплом растопит молчание любимой, и она расскажет ему о Кобе, что она там делала? Сейчас ему все равно. Он готов поверить всему, даже если это окажется ложью.

Что это, капитуляция? Да нет, скорее, примирение с действительностью.

Миясэ поднес банку ко рту, и тут его разобрал смех. Белая пена, коснувшись его губ, шлепнулась на грязный пол кухни. «Будто кончил», — подумал Миясэ и рассмеялся еще сильнее.

Продолжая хохотать во все горло, он возвращается в комнату с банкой пива в руках.

На столе валяется большой конверт из банкетного зала с оплаченными чеками и рекламной брошюрой. Нелепый букетик цветов на обложке веселит его еще больше.

Миясэ отодвигает конверт в сторону и замечает уголок глянцевой бумаги, торчащий из-под стопки непрочитанных газет. Потянув за него, Миясэ замирает.

В его руках фотография той девушки с дог-шоу. Заглядывая в лавку, она выпятила зад, под белыми шортами в обтяжку хорошо видна полоска трусиков. Миясэ представляет, как эта фотка падает к ногам Тамаки, и его прошибает холодный пот и одновременно напрягается низ живота.

— Вот это палево, — бормочет Миясэ, поворачивая фотографию к свету лампы. Вдруг до него доносится запах ее тела. Воображению Миясэ представляется миниатюра: он держит ее за талию и двигает бедрами.

Поставив банку на стол, уже лежа в постели, Миясэ рассматривает фотографию девушки с дог-шоу. «А я бы, наверное, смог и с незнакомой женщиной», — странная мысль приходит ему на ум. В своем воображении он уже пишет сценарий подобного свидания, начиная с того момента, когда он встретился с ней в торговом квартале. Вот он перекидывается с нею несколькими словами.

Вдруг ему во всех деталях вспоминается сцена насилия над Тамаки. Своими длинными пальцами он хватает ее извивающееся тело и вытаскивает на другой берег бананового озера. Белая пелена над лесом окутывает их слившиеся тела, в застывшем воздухе ни ветерка, кругом разливается гулкая тишина. Неожиданно она сменяется шумом водоворота. Образовавшаяся среди лесного озера воронка с загнутыми краями засасывает Миясэ, в поисках спасения он тянется к Тамаки и вдруг с ужасом понимает, что его руки обнимают ту девушку с дог-шоу. «Здесь была только Тамаки!» — вырывается из его груди. Края воронки принимают форму губ, накрашенных фиолетовой помадой. Они говорят: «Верь мне, любимый!» Ноги Тамаки в любовном экстазе сплетаются на спине незнакомого мужчины из Кобе, в котором Миясэ узнает себя. Не в силах сдержать плач он начинает мастурбировать.

Миясэ просыпается от ночного холода и вынимает свою большую руку из мокрых и липких трусов. Ему кажется, что прошло часа три, но, посмотрев на часы, он убеждается, что спал не больше получаса. В глазах остались невыплаканные слезы. «Неужели я действительно плакал», — думает он, теребя себя за волосы.