Водяра

Модные черные туфли с тупыми, будто обрубленными носами. Белоснежная манжета с золотой запонкой на неестественно вывернутой руке. Массивный золотой перстень с печаткой. Красивые часы с металлическим браслетом золотистого цвета. Эти часы не выходили из головы Гудкова, пока он спешил по обочине шоссе в деревню позвонить в милицию о жуткой находке. Издали он не очень хорошо их рассмотрел, а ближе подойти не решился. Но и так ясно было, что часы дорогие, стоят, небось, не меньше тысячи долларов. Это сколько же бутылок надо сдать, чтобы хватило на такие часы? Менты их, конечно, приберут к рукам, не упустят случая. И это почему-то казалось несправедливым, обидным.

Дозвонившись с почты до райотдела, Гудков назвался и начал объяснять, на каком километре Симферопольского шоссе нужно свернуть на грунтовку и как потом найти мертвое тело. Дежурный прервал:

— Ждите на месте. Опер приедет — покажете.

— Когда приедет?

— Когда приедет, тогда и приедет.

Часа два промаялся Гудков на обочине шоссе, пока не подкатил потрепанный милицейский «жигуль». Из машины вылез высокий молодой оперативник в штатском с добродушным сонным лицом, от души потянулся. Потом остро, очень внимательно взглянул на Гудкова — убедился, что тот не пьяный. Полюбопытствовал:

— А чего такой дерганый, отец?

— «Чего, чего!» — обиделся Гудков. — Поди не каждый день трупы находишь!

— Это кто как. Кто не каждый, а кто каждый. Где твой жмур?

— Там, — показал Гудков на грунтовку.

— Не поеду, сядем, — заявил водитель, тоже в штатском, постарше. — Глина, шутки? Потом трактором тащить!

— Здесь недалеко, — подсказал Гудков.

Опер включил рацию в машине, доложил кому-то, что он на месте. Кивнул Гудкову:

— Веди.

Не подходя к трупу, чернеющему на яркой листве, жестом остановил Гудкова и увязавшегося за ними водителя.

— Стойте на месте. Ничего не трогал?

— Как можно! — испугался Гудков. — Даже близко не подходил!

— Твоя? — показал опер на корзину с опятами.

— Так точно.

— Не его же, в таком прикиде по грибы не ходят, — с хмурой усмешкой подтвердил водитель.

— Два выстрела, в затылок, в упор, — прокомментировал опер, склонившись над трупом. — Затрахаемся гильзы искать… Совсем холодный, окоченение полное, с ночи лежит, — заключил он, тронув руку убитого.

— Часы! — сказал Гудков. — У него были часы!

— Какие часы? — удивился опер.

— Не знаю. Не разглядел.

— Где же они?

— Откуда мне знать? Может, кто набрел и снял. Меня часа два тут не было.

— Путаешь ты что-то, отец, — с сомнением проговорил опер. — Рука-то правая. Кто же на правой руке носит часы? Может, привиделось тебе со страху?

— Может, и привиделось, — не стал спорить Гудков.

— Ну, посмотрим, с кем мы имеем дело…

Опер с усилием перевернул тело на спину. Худое лицо с низким лбом и трехдневной модной щетиной, неестественно черной на мертвенно бледной коже. По лицу ползали мелкие муравьи. Пол лица и один глаз были залиты загустевшей кровью, натекшей с затылка, другой, круглый, смотрел мертво, жутко. В крови был и воротник белой рубашки с черным галстуком-бабочкой.

Опер извлек из внутреннего кармана пиджака кожаный бумажник и удивленно присвистнул:

— Ого!.. Петрович, сколько у тебя при себе бабок?

— Ну, стольник, а что? — отозвался водитель.

— Не умеешь жить.

— А ты умеешь?

— И я не умею. Вот как надо. — Опер продемонстрировал содержимое бумажника — стопку стодолларовых купюр. — На мелкие расходы. Нормально, да?

— Круто. Сколько там? Не меньше штуки?

— Больше. Полторы. Во люди живут!

— Живут, — согласился водитель. — Только недолго.

— Это верно, — усмехнулся опер. — Что же это за гусь?

Он раскрыл красную книжицу с золотым гербом и выругался. Молча показал удостоверение водителю, приказал:

— Жми к тачке, доложи. Нет, я сам.

И напрямую, через кусты, ломанулся к дороге.

— Ну, удружил, отец! — с досадой бросил водитель. — Не мог какого-нибудь бомжа найти? Теперь жди — пока из прокуратуры приедут, начальства налетит, как мух. На полдня мороки. А мы, между прочим, всю ночь дежурили.

— А этот кто? — осторожно поинтересовался Гудков. — Если не секрет?

— Какой на хер секрет! Завтра об этом будет во всех газетах. Может, и по телику покажут.

— Да кто он?

— Депутат Госдумы.

III

В тот же день уголовное дело об убийстве депутата Государственной думы России Сорокина Сергея Анатольевича, 1960 года рождения, постоянно проживающего в городе Туле, возбудил прокурор Тульской области, но уже на другой день оно было затребовано в Москву и принято к производству Генеральной прокуратурой. Решение это в Туле восприняли с нескрываемым облегчением.