Водитель трамвая

— А делаем мы вот что: срочно бежим за слесарем, рассказываем ему о найденных повреждениях, и заставляем, слышите? — заставляем подписать в бортовом журнале, что приняли вагон в таком виде. Иначе потом — когда вы приедете — повреждение повесят на вас, и за вас же счёт будут ремонтировать. Понятно?

Она иронически обвела взглядом вверенный ей коллектив.

— То есть, ребятки, смотрим всегда очень внимательно! Не ленимся обходить вагон при приёмке. Обходим со всех сторон, и смотрим. Нет ли царапин, вмятин, не содрана ли где-нибудь краска. Понятно? Это — ваши деньги! А поскольку мудрецов и лихачей у нас хватает, то неизвестно в каком состоянии они пригнали вчера вагон в депо. Приёмщики иногда смотрят плохо, бывают пьяны. Всякое случается. То есть рассчитывайте только на себя, и будьте внимательны. Сколько бы вы не отработали. Не забывайте этого простого правила. Не расслабляйтесь на этой работе. На этой работе вообще не расслабишься. Ясно вам?

Мы активно закивали головами.

— Так, — продолжала Морозова. — После внимательного и тщательного осмотра вагона, что мы делаем дальше?

— Идём внутрь осматривать там? — хриплым голосом поинтересовалась Лисовенко.

— Ну конечно! — воскликнула наставница. — А-то как же! Тут у нас, поди, дел больше нет? А?

— Проверяем колёса, — предположил Фролов.

— Совершенно верно. Вот, посмотрите, — Морозова указала на колёса, — видите вот эти полосы?

Я присмотрелся. И вправду, каждое колесо трамвая сверху вниз пересекала жёлтая полоса.

— Это «риски». Они всегда должны совпадать друг с другом. Это значит: колесо запаковано. Если они перестанут совпадать, следовательно, колесо распаковалось. Сразу же скажу — подобное случается эпизодически, но всё-таки случается. Чаще всего на конечных станциях, а не в депо. Тут стараются, как бы там ни было следить. И что тогда вы должны сделать? Если обнаружите такую неисправность?

— Попробовать починить? — снова вставил своё слово, замолчавший было Николаев.

— Да? — бросила полным ехидства голосом она. — И как же вы это сможете сделать? Положите вагон на бок и достанете из бардачка плоскогубцы?

Под вновь разразившийся дружный хохот Гена угрюмо отошёл чуть дальше. В сторону.

К слову сказать, двумя или тремя годами позже самой Морозовой довелось побывать в положенном на бок вагоне. Женщина попала в страшную аварию. Возле Коптевского рынка, на трамвай который она вела, наехал Камаз со стрелой. Вагон опрокинулся, и лёг на одну сторону. Имелось множество пострадавших. В основном порезанные стеклами. Жертв, вроде удалось избежать. Сама Морозова также пострадала, и долго — я помню — сидела на больничном. Но потом я вновь увидел её на линии. Она стала ещё мрачнее прежнего. Но всё это случилось потом. А пока же она рассказывала нам азы трамвайной профессии.

— Так вот ребята, — наставляла она нас, — если подобное произойдёт и колесо распакуется, надо опять-таки бежать за слесарем. Вообще, во всех технических проблемах разберётся только слесарь. И Боже вас упаси самим когда-нибудь помышлять лезть под вагон. Или в сам вагон. Трагедий у нас с этим связанных было жуть сколько! За те десятилетия, что я тут работаю, могу вспомнить многое. Запомните: никогда не лезьте под вагон. Никогда. Поняли? И вообще… поменьше лазайте в нём. Ваше дело его водить — это я вам скажу тоже занятие экстремальное. Сами убедитесь.

Она помолчала, явно погрустнев, и немного тише добавила:

— Может и передумаете. Я бы этого хотела.

— Чтобы мы передумали? — спросил я, ни мало удивившись.

— Конечно. Дело-то тяжёлое! Зачем вам молодым это надо? Вы можете и получше найти. Я понимаю — интересно конечно поводить. Особенно сначала. Но… пока вы учитесь, попробуйте.

— А что многие бросают? — задал вопрос Володя Фролов.

— Конечно многие! — уверенно отозвалась Морозова. — Вот тут до вас группа училась. Девочка среди них была. И хорошая девочка. В комбинате вот на пятёрки училась. А села в водительское кресло, поехала, задрожала… испугалась… и всё. Сказала: нет, я никогда не смогу стать водителем трамвая. И сколько бы я ни уговаривала её, ни говорила, подожди, ничего страшного, все мы так начинаем, ничего не помогло. Она ушла. И ничего сделать оказалось нельзя. Страшно и всё.

Морозова тяжело вздохнула.

Мы, притихнув, стояли и ждали. Слышалась перекличка водителей-перегонщиков, выясняющих на какую канаву ставить очередной трамвай. Тёплый ветер налетал порывами. В одном из окон пятиэтажки расположенной по соседству с территорией депо, то и дело выглядывала женская голова, и, глядя куда-то вниз, кричала:

— Оксана! Оксана! Купи ещё квасного сусла… Оксана!

— Ну ладно, — произнесла, помолчав наша наставница. — Что дальше мы проверяем перед выездом?.. Не знаете?.. Посмотрите на пантограф. Правда, его мы проверяем, лишь, когда поднимем. Да — да. Токоприёмник. Видите там, да… правильно называете. Плавкая вставка. Сейчас плохо видно. Да и сейчас с ним всё в порядке. За учебными вагонами у нас следят хорошо. Вот она не должна быть изношена. Эх, ладно. Пошли дальше. Заходим в вагон.

Мы последовали за ней, одновременно слушая её объяснения: