Водитель трамвая.

       Словом, так – ну почти так! – учил нас предмет «Медицина». Правда – недолго. Под наш дружный смех она закончилась недели через две-три, если мне не изменяет ветреная память. Также я помню такие дисциплины как ПТЭ, то есть «Правила технической эксплуатации», что-то связанное с охраной труда, ну и конечно «правила дорожного движения». С последним разыгралась истинная комедия, так как долгое время у нас вообще не имелось преподавателя, и в результате мы «сильно отстали». А выражаясь проще – ни черта не знали, ибо никому ко всему прочему не было ни малейшего дела, ни до трамваев, ни до ПДД.

       Теперь о людях. Сперва о тех, с кем я учился. Группа наша оказалась довольно многочисленной. Человек тридцать. Как предупреждали нас в один голос все преподаватели – к концу учёбы останется не более половины особей. Не знаю как в отношении других групп, но в нашем случае данное мрачное пророчество не сбылось. Отсеялись лишь единицы.

       Представителей Краснопресненского трамвайного депо оказалось больше всего. Нас было аж девять человек. Собственно – я, уже упомянутый Володя Фролов - «казах», ещё три парня – один по фамилии Ребров, второй – Филатов, и третий Гена Николаев.

       Ребров – молодой парень с большими губами и явно манерными повадками, не переходящими впрочем, определённых рамок. За сторонника мужской любви его вполне можно было принять, но скорее, он напоминал карикатурное изображение современного метросексуала. Только обнищавшего до предела, и с горя поступившего учиться на водителя трамвая. А в целом, и по манере одеваться, и по повадкам, молодой человек «тянулся к прекрасному». Ребров носил облегающие штанишки – когда джинсы, когда брюки, заправляемые им в сапожки, стригся по моде и однажды вызвал взрыв смеха и последующие кривые толки, когда прямо перед уроком неожиданно полез в карман и достал оттуда женскую губную помаду. Причём пользованную. Вразумительно объяснить собравшемуся обществу, откуда в его кармане «завалялась» столь компрометирующая находка он так и не сумел, и лишь недовольно квакал, мол, подруга дала, и сконфуженно улыбался. Но на вопрос, дескать, на кой твоей подруге отдавать тебе использованную губную помаду ответа, как вы понимаете, не последовало, и приключившаяся история кинула тень на нашего героя.

       Второй парень Володя Филатов. Он являлся прямой противоположностью «помадному метросексуалу», отрастил усы, украшавшие немаленький нос, и вёл странный образ жизни. Филатов был небольшого роста, худой, носил скромную одежду, и как выяснилось со временем –  «закладывал за воротник». Только не один, а в компании с женой, которая в данном деле его даже перещеголяла. Как я понял, она оказалась вообще запойная пьянь, и отравляла жизнь своему муженьку тем самым, похуже, чем уличный кот отравляет жизнь домашним, вышедшим прогуляться по кошкам. Позже он с ней развёлся и купил «Жигули». Ездил очень довольный и гордый. А потом снова женился.

       Третий из наших – Генка Николаев был вообще примечательный экземпляр. Судите сами. На момент поступления в учебный комбинат ему исполнилось двадцать восемь лет. Ничего особого, вы скажете. Но не торопитесь. Жил он в маленькой комнатушке где-то возле метро «Динамо» вместе с матерью и сестрой, и любил песни Игоря Талькова.  И являлся самым обыкновенным хохлом, приехавшим в Москву с семьёй в поисках счастья. В среде тех с кем я учился, к нему сразу же возникло всеобщее непреднамеренное отвращение. Хотя ничего особого он казалось, не делал. Худой, невысокий, курящий, и экономящий на всём – обычный портрет нашего современника. Но Геннадий стремился вырваться из нищеты. Причём за чужой счёт. Прославился он несколькими гнусноватыми историями. Первая случилась сразу же, как началась учёба. И имела место в курилке. Кто-то обронил сигарету, и она мирно валялась себе на полу никому не нужная. Парни от нечего делать стояли и топтали её. Топтал её и Генка Николаев. Затем перед уходом рядом с ней обильно наплевали. И всей компанией отправились восвояси. Только Гена пройдя пару шагов, остановился, сказал, что забыл на подоконнике ключи от квартиры, и должен вернуться. Ну, с кем не бывает? Ушёл – вернулся. В этот момент следом за ним отправился бдительный Фролов, и когда он вошёл в пустую курилку, сплющенной, заплёванной сигареты уже не было. Ничто не лежало на полу. Он немедленно растрезвонил где только мог про этот случай, и репутация Николаева с тех пор была изрядно подмочена. Но, то оказалось далеко не самое страшное. Он ещё прославился несколькими схожими безобразиями. Но апофеоз деятельности экономного Гены наступил в самом конце учёбы. Перед сдачей экзаменов. Томимый любовной тоской (а полюбить он был готов каждую), сиятельный сын независимой Украины, делал предложение руки и сердца каждой по очереди даме, учившейся с нами вместе. Я же говорю – томимый любовной, а не материальной тоской! Не путайте эти вещи! Дамы, разумеется, отказывались, в самых изысканных выражениях. Например, в таких: