Водитель трамвая

Ты проезжаешь Светлый проезд и поворачиваешь под мост, кое-как протиснувшись сквозь автомобильную пробку. Никого не задел и, Слава Богу. Надо теперь поторопиться, дабы не пропустить вперёд двадцать восьмой. Лучше всего пропустить «пятнажку» поскольку ей даётся меньше времени до конечной Таллинская, и влезть перед двадцать восьмым. Потому что на улице Курчатова и соответственно на Щукинской всем нам троим быть в одно и то же время. И если пятнадцатый маршрут тебя не «затянет», то потом — когда будет осуществлять высадку — посадку пассажиров ещё и двадцать восьмой ты можешь начать опаздывать минут на пять. Ничего страшного, но тебя может «срезать» дублирующая твой маршрут от Щукинской «десятка». Водитель «десятки» просто не видит тебя. Ты-то стоишь на горе возле остановки «Диспансер». И не можешь спуститься — в соответствии с требованиями техники безопасности покуда от станции метро Щукинская не уйдёт другой вагон. Вот и ждёшь. Поэтому лучше влезть первым. Или вторым. Если будет лишнее время можно помедленней проехать по строгинскому мосту. Он ведь огромный. А двадцать восьмой маршрут всё равно сворачивает на Живописную улицу. И сидеть на нервах сзади не будет.

Ты прибываешь на Щукинскую. Восемь часов вечера. На остановке целая демонстрация. Все они ждут твоего трамвая. Все они едут домой с работ. У них другие работы — возможно лучше твоей. Иногда ты об этом задумываешься. Но твоя работа — везти их до дома. И по возможности комфортно. Ты не относишься к пассажирам агрессивно. Отчего-то они никогда не вызывают у тебя агрессии. Иногда — смех (особенно когда начинают громко ругаться в салоне) или в редких случаях — жалость. Ты стараешься ждать с открытой дверью, тяжело идущую пожилую женщину или беременную девушку. Тебе не в кайф быть быдлом в отношении них. В отношении начальства или нарядчиков — да! То совсем иное дело. От этого ты получаешь удовольствие и внутреннее удовлетворение. Но в отношении пассажиров тебе не хочется быть грубым. Они ни в чём не виноваты. Они живут также как ты. Кто-то лучше, но большинство также. И лишний раз ты в этом убеждаешься, когда у какой-нибудь спешащей к твоему трамваю женщины вдруг рвётся пакет, и оттуда выпадают продукты, купленные на Щукинском рынке. Тебе жаль её. И ты её ждёшь. Даже когда уходит время. И уже пора двигаться. Хрен с ним со временем. Ты его сгонишь. Педальку посильнее нажмёшь и сгонишь. И ты ждёшь, пока она торопясь собирает продукты. Наконец войдя в переднюю дверь, распахнутую персонально для неё, она скажет тебе: «Спасибо», улыбнётся, и тебе будет этого достаточно. Совершенно достаточно. Ты знаешь, что сделал доброе дело. Ерундовое, но доброе.

Постепенно вагон заполняется толпой людей. Его сильно качает. Ты стоишь возле метро Щукинская и ждёшь. Потираешь лоб, вздыхаешь, смотришь в расписание, потом на входящих через переднюю дверь пассажиров. Почти все они какие-то измученные. Кто-то покупает талончик. Сзади его подталкивают входящие следом. Кто-то выныривает из метро и бежит к твоему трамваю, издалека разглядев его номер. Ты ждёшь всех. Вбегающие благодарят тебя. Они уже не могут протиснуться дальше. Салон заполнен до отказа. На горе сверху давно стоит вагон другого маршрута. Стоит с зажжёнными фарами. Он говорит тебе: проваливай, я опаздываю. Ты нажимаешь кнопку на диктофоне, и он объявляет безразличным и не очень приятным мужским голосом:

— Осторожно двери закрываются следующая остановка Больница номер шесть.

Ты щёлкаешь тумблерами дверей. Лампочка не гаснет. Это значит — дверь не может закрыться. Народа так много что кто-то мешает. Ехать нельзя. Ты щёлкаешь дверьми несколько раз, пока лампочка не погаснет. Всё. Упаковано. Можно ехать. На нижних ступеньках стоят люди. Они не могут пройти дальше и просто стоят, наблюдая за твоими действиями. Тебе это безразлично. За годы, проведённые в качестве водителя, ты успел привыкнуть к этому.