Водные ритуалы

И тут я увидел: там, впереди, что-то белое.

«Не может быть. Это же ее пальто».

— Сюда! — крикнул я.

И в следующий миг я нашел Альбу — точнее, какое-то грязное и изможденное создание, некогда бывшее Альбой, закутанное в длинный пуховик, с руками и ногами, стянутыми пластиковой лентой. Пуховик был намотан вокруг живота — должно быть, в попытке сохранить телесное тепло и защитить нашу дочь. Запястья содраны до мяса. А возле лица — небольшой импровизированный набор для выживания: старая раздавленная банка «кока-колы» с дождевой водой.

— Она в критическом состоянии! Положим ее на носилки и доставим в Чагорричу! — крикнул кто-то, не помню, кто именно.

— Думаешь, выживет? — кажется, спросил я.

— Ничего определенного сказать не могу, шансы невелики. Состояние очень тяжелое.

— Она беременна на двадцать пятой неделе, и у нее эклампсия, — автоматически доложила та часть меня, которая в эти мгновения не умирала от страха.

— Мы сделаем все возможное, но обещать ничего не могу.

* * *

Сколько было разговоров о способности человека к выживанию, когда Альба, которая несколько недель пребывала между жизнью и смертью, наконец оказалась вне опасности. Еще большее чудо, что все это пережила Деба — ее сердечко размером как у колибри колотилось каждый раз, когда нам показывали ее на УЗИ.

Дедушкин засахаренный миндаль, который Ньевес передала Альбе в пятницу незадолго до похищения, помогал ее телу поддерживать необходимый уровень сахара.

Связанная по рукам и ногам, Альба могла лишь пытаться выжить, нормируя запасы еды и воды, оставшейся после дождя. Она ползла, пока не нашла среди руин укромную ложбинку и не предала себя во власть богов этого священного места. Хочется думать, что Толоньо, или бог Тулоний, заботился о ней и о Дебе.

Альба говорит, что находилась в измененном состоянии сознания.

Я думаю, мозг, лишенный питательных веществ, погрузил ее в некое подобие летаргического сна, и благодаря ему тело выжило, довольствуясь ничтожно малым.

Дед объяснил мне свою теорию с привычным дидактизмом: Альба впала в спячку. Вошла в состояние полужизни, как полярная медведица, защищающая своего детеныша.

Как психолог-криминалист, я много думал об изменении преступного почерка Ребекки. В конце концов пришел к выводу, что она хотела завершить цикл своей дочери Химены, убив мою дочь так же, как та ушла из этого мира: на вершине священной горы, названной именем кельтского бога, оставив умирать Альбу и Дебу от холода ночью под открытым небом.

Но Ребекка знала этих богов не так хорошо, как я, и не учла их силу.

* * *

Я не возвращался к работе вплоть до рождения Дебы 28 апреля, в день Святого Пруденсио. За те недели, которые Альба провела в больнице, я не расставался с ней ни на секунду. Близость смерти в корне изменила наши отношения. Мы решили попробовать еще раз. Я научился ценить перипетии нашей истории, я их учел.

Я присутствовал при родах. Ох, и страху же я натерпелся! Но когда мне передали Дебу, крошечный комочек, завернутый в одеяла, и дочка крепко ухватилась за протянутый палец, все сомнения в мире исчезли. Я был уверен, что она выбрала меня со всей непоколебимостью, свойственной ее матери, что она стремится сообщить мне: «Ты мой папа, я знаю все свое прошлое, которое привело меня сюда. Но я решила, что ты будешь моим папой. И точка». Это «и точка» полностью определяло ее характер. Моя дочка родилась в проливной дождь, но в тот день никто из нашей семьи этого не заметил. Я взял ее на руки и кружился с ней по палате в ритме вальса, а Деба положила головку мне на плечо и устроилась, как в гнездышке. Она искала место под солнцем и у меня на руках чувствовала себя как дома.

Деба была голубоглазой и светловолосой, как ее бабушка Ньевес, и все же нельзя было сказать, что это очаровательный ребенок. Она была слишком похожа на деда.

Знаю, что бормочут злые языки у меня за спиной: мол, этот ребенок — копия Тасио и Игнасио. Если честно, мне все равно.

Какие бы у нее ни были гены, я сделаю все возможное, чтобы разорвать цепочку насилия, восходящую к палеолиту.

У Дебы будет несгибаемая мать, отец, который ради нее спустится в преисподнюю, дядя Герман, тетушка Эстибалис, бабушка…

… и прадедушка, который выстоит даже тогда, когда никто из нас не устоит.

Благодарности

Этот роман посвящен отцовству и материнству. На его страницах встречаются самые разные родители: хорошие и плохие, токсичные, отсутствующие, нерешительные, тиранические; бабушки и дедушки, исполняющие обязанности родителей, тети, спасающие детей и страдающие, как настоящие матери… Было интересно размышлять о сознательном решении каждого из нас быть хорошим отцом или плохой матерью, независимо от того, какой рюкзак повесила жизнь тебе за спину.

Излишне говорить, что события, описанные в романе, не имеют ничего общего с моей биографией: я просто хотела дать возможность всем Ребеккам мира рассказать свою историю. Если хотя бы одна из них будет спасена благодаря тому, что читатель вовремя обратит на нее внимание, моя литературная карьера состоялась.