Водораздел

Но именно русская революция создала предпосылки для автономии Карелии, автономии социалистической, а не буржуазной, о которой, в лучшем случае, помышляли карельские националисты и их финляндские союзники. В своем повествовании Н. Яккола показывает, что еще до Октябрьской революции передовые представители русского народа распространяли в Карелии новые веяния, идеи революционной борьбы против социального и национального угнетения. С одним из таких людей столкнулся в тюрьме и Пулька-Поавила, бедняк из Пирттиярви, самовольно открывший казенный склад с хлебом, чтобы спасти от голодной смерти свою семью и односельчан. Здесь в тюрьме карельский крестьянин впервые услышал от питерского токаря, большевика Михаила Андреевича о революционной партии русских рабочих, о том, что и царские власти, и русские лесопромышленники, и карельские богатеи — это общие их враги, для борьбы с которыми угнетенные всех национальностей должны объединиться.

Но Пулька-Поавила, прошедший тюремную школу, составлял исключение среди жителей Пирттиярви, да и ему не сразу открылась новая правда. Даже после революционного переворота в Петрограде никаких особых перемен в жизни и сознании обитателей деревни на первых порах не произошло. Люди в глуши, пишет автор, продолжали жить по старинке, охотились и ловили рыбу, верили во всевозможные чудеса и приметы.

«Новым, пожалуй, было лишь то, что мужики чаще обычного стали по вечерам собираться друг у друга, курили и гадали, как же повернутся события в большом мире и как они отразятся на их жизни».

Только белофинская интервенция, которая уже непосредственно коснулась этих людей, заметно ускорила развитие их социального сознания, но и здесь писатель не «торопит» своих героев, более всего боясь исторической и художественной неправды. Читателю понятны тревога и растерянность этих лесных жителей, после многих веков изолированного существования вдруг втянутых в водоворот мировой истории, после чего и в их восприятии былой неподвижности уже нет — весь мир, как говорит один из героев, выражая не только свое ощущение, «зашатался». Исходя из этой исторически конкретной ступени народного сознания и народного восприятия всемирной «качки», автор рисует многие события, в том числе связанные с так называемым «карельским легионом», который не являлся «ни белым, ни красным, вернее, в какой-то степени был тем и другим». Лишь постепенно эти люди могли найти свой путь в взвихренном мире, преодолеть свой временный политический дальтонизм, сделать выбор — и для себя, и для своих односельчан, и для всей карельской земли.

Автор «Водораздела» назвал свою книгу «повествованием», а не романом, и это не случайно. «Водораздел» трудно отнести к жанру романа в общепринятом значении слова, не сделав при этом существенных оговорок. Роман как жанр считается по традиции «эпосом частной жизни», в центре повествования в романе обычно стоит судьба отдельной личности, развитие ее характера и самосознания в определенных социально-исторических условиях. Хотя индивидуальная жизнь героя в романе и обусловлена состоянием общества и народной жизни, но она обладает и относительной самостоятельностью, и именно этим, в частности, отличается роман от предшествующего ему фольклорного эпоса, для которого характерна нерасчлененность индивидуального и народного сознания.

В «Водоразделе» Николая Яккола упор делается на общенародных судьбах, общенародной жизни, в потоке которой различимы отдельные герои, но они все же составляют ее частицу и именно с этой стороны интересны для автора. В их поведении и привычках, мыслях и надеждах проявляется еще не столько личное и индивидуальное, сколько родовое, общее для данного уклада жизни.

С этим связано своеобразие книги Николая Яккола. Жизнь, которая в ней изображается, людям семидесятых годов XX века, особенно людям молодым, уже нелегко себе представить. И на помощь истории приходит искусство. Книга Николая Яккола правдиво воссоздает один из важных этапов в развитии карельского народа.

Э. КАРХУ