Воды Дивных Островов

В моих глазах ведьма представлялась теперь ещё более надменной и глупой, нежели поперву, невзирая на золотые волосы, и белоснежную кожу, и стройные ноги; и сказал я себе, что настало время уничтожить зло этого дома, пусть и ценою жизни, – или все мы погибли; и усмотрел я в нагромождениях её лжи зерно правды; и счёл я, точно так же, как и Артур, что подруги наши где-то на острове и в её власти.

Ничего более не приключилось в ту ночь; но на следующий день мы снова отправились в путь и шли всё вперёд и вперёд до тех пор, пока не оказались в самой южной части острова, и неподалёку от воды набрели мы на густой лес, коего прежде не видели. Засим мы вступили под сень чащи, и, пробираясь сквозь заросли и примечая дикое лесное зверьё, что шныряло туда и сюда, издалека углядели мы среди дерев человеческую фигуру. Мы осторожно двинулись туда, дабы не заметил нас чужак и не скрылся; а когда подобрались мы поближе, то увидели, что перед нами женщина, одетая охотником, и ноги её обнажены до колен. За спиною у незнакомки висел колчан, рука сжимала лук, а за плечами развевался чёрный плащ. Верно, обитательница лесов услышала наше приближение по шуршанию сухих листьев, ибо повернулась она к нам, и ло! – то была Атра.

Завидев нас, охотница пронзительно закричала и со всех ног помчалась прочь от нас, а мы вдогонку. Так и не настигли мы её, хотя из виду не теряли; но вот лес кончился, и перед нами оказалась отвесная стена скалистого холма и вход в пещеру, и кто же стоял у входа, как не Аврея и Виридис (как показалось нам), одетые ровно так же, как Атра, только наряды их были золотого и зелёного цвета. Согнутые луки и стрелы в руках выглядели угрожающе; и едва появились мы из чащи и вышли на открытую поляну перед пещерой, как Виридис вложила стрелу в тетиву, прицелилась в нас и выстрелила, и стрела пролетела над моей головой; тут женщины расхохотались издевательски и убежали в пещеру. Мы поспешно бросились туда же, но едва подбежали, путь нам преградила отвесная скала, и ни следа ни пещеры, ни углубления.

Весьма мы тому устрашились, и устрашились бы ещё более, кабы не подумали, что и это – обман и комедия, разыгранная ведьмой, дабы поверили мы её лживым речам. Тем не менее, на следующий день мы отправились на поиски леса и пещеры в скале, но так и не нашли ни того ни другого.

И вот настала ночь следующего дня, и в то время как поднимались мы в наши покои, ведьма взяла меня за руку, и отвела меня в сторону, и сказала мне немало нежных слов, подсказанных её гнусной похотью, из которых не повторю я ни одного. А в заключение всего этого пожелала она залучить меня в свои покои и на своё ложе. И поскольку твёрдо знал я, что делать, и на поясе у меня висел боевой меч, я не стал возражать колдунье, но притворился, что рад. Когда же поднялись мы в её спальню, богато разубранную и благоухающую розами и лилиями, словно на дворе июнь стоял в разгаре, госпожа повелела мне возлечь на роскошное ложе из золота и слоновой кости, она же присоединится ко мне вскорости. Засим я разделся и прилёг, но извлёк из ножен меч и поместил древний клинок промеж собою и её половиной кровати.

И вот возвращается она обнажённая и только собралась лечь, как углядела меч и сказала: «Это ещё что такое, о Паладин?» Отвечал я: «Это лезвие – залог воздержания промеж нас, ибо наложены на меня чары, и нельзя мне иметь дела ни с одной женщиной, кроме моей ненаглядной возлюбленной, ибо любую другую настигнет смерть; засим опасайся, заклинаю тебя стальным лезвием битвы». Ведьма отпрянула назад, словно злобная ошпаренная кошка; и ни следа красоты не осталось в ней; и закричала она: «Ты лжешь; ты ненавидишь меня; лучше остерегись, а не то горе и тебе, и твоей милой». И повернулась она и выбежала из комнаты; я же поднялся, и поспешно оделся, и взял в руку меч. Но, прежде чем уйти, я огляделся и увидел шкафчик, вделанный в стену в проходе между кроватью; и дверца его была полуоткрыта; и помянутый шкафчик сработан был на диво и весь переливался золотом, и жемчугом, и драгоценными каменьями; и сказал я себе: «Здесь сокрыто сокровище; а война объявлена». Засим открыл я шкафчик; а внутренняя его отделка ни в чём не уступала наружней; и ничего внутри не оказалось, кроме крохотного хрустального флакона, окованного золотом и инкрустированного драгоценными камнями. Засим взял я помянутый флакон, и поспешил в свою спальню, и там разглядел добычу внимательнее, и вынул пробку; внутри плескалась жидкость, прозрачная, словно вода, но с пряным запахом, свежим и благоуханным, от коего на душе становилось веселее. Засим подумал я, что это, верно, большое сокровище; и многое от него зависит, кабы только удалось узнать мне, что с ним делать. Затем я запрятал помянутый флакон под подушку, положил меч рядом и уснул, весьма собою довольный.