Воды спят

Ответа не последовало.

– Я пошлю за ним, если понадобится. Ах, Сари, вот и твой любимый. Не прикасайся!

Я произнесла последние слова чуть-чуть слишком громко – эхо загремело просто неистово. Несколько маленьких сосулек упали с потолка, разбившись о пол с почти металлическим звяканьем.

Ворона сказала, совершенно отчетливо:

– Иди сюда!

Я, поискав ее взглядом, ответила:

– Если твои манеры существенно не улучшатся, ты рискуешь навсегда остаться здесь.

Птица нервно бегала туда и обратно перед Ворчуном и Госпожой. Вот где Душелов потрудилась на славу. Эти двое сидели рядышком, почти прижавшись друг к другу. Капитан обнимал Госпожу за талию, а она держала его руки в своих. В этой сцене злобное чувство юмора Душелова явно достигло апогея; она сделала все, чтобы воссоздать крошечный кусочек мирной жизни.

Если Душелов и расставила где-то ловушки, то они должны быть здесь.

– Одноглазый! Мне нужна твоя помощь.

Глаза Госпожи были открыты, и пыль на них отсутствовала. Она сердилась, и белая ворона явно хотела именно это довести до моего сведения.

– Терпение, – посоветовала я Госпоже, чувствуя, что сама уже теряю его. – Лебедь, Одноглазый, идите сюда. – Лебедь первым добрался до меня, хотя и находился дальше. – Не припомнишь, Душелов ничего особенного не делала с этими двумя? Какую-нибудь маленькую подлость, а?

– Не помню. Тогда меня это не волновало. Усадив их, она просто занялась следующим делом. Такой у нее способ существования. Начав какое-то дело, она целиком и полностью погружается в него, забывая обо всем остальном. А когда идет дальше, напрочь выкидывает из головы то, что происходило совсем недавно.

– Приятно обнаружить, что ей тоже не чуждо хоть что-то человеческое. – Я не собиралась сейчас обсуждать это. – Одноглазый, осмотри тут все на предмет ловушек. И пошевели мозгами. Скажи мне, наконец, ты можешь пробудить этих людей или нет, черт возьми? – Моя головная боль не прошла, хотя, слава Господу, больше не усиливалась.

Упала еще одна сосулька.

– Да знаю я, знаю. Слышал, когда ты первый раз спрашивала. – И дальше завел свою любимую песню о том, что мне нужен любовник и что он все отдал бы, лишь бы увлечь меня этой идеей.

Я прошла мимо Ворчуна и Госпожи. Пещера здесь не заканчивалась. Бледный свет едва освещал ее. Золотистый оттенок в нем теперь начисто отсутствовал. Немного серебра, чуть-чуть серого, а в основном – льдисто-голубой. Похоже, осадочная порода там, впереди, сменилась почти чистым льдом.

– Лебедь, Душелов ходила туда, дальше, пока вы были здесь?

Он поискал меня взглядом.

– Нет. Но она, возможно, делала это прежде.

Кто-то прошел в том направлении сравнительно недавно – по меркам времени пещеры. На изморози следы были видны совершенно отчетливо. Возникло неприятное ощущение – скорее, предчувствие, – что, пойди я по ним, и ничего хорошего я не обнаружу. И все же у меня не было выбора. Хватит того, что я упустила Нарайяна и Дщерь Ночи. И то, что им, без сомнения, помогла Кина, существенного значения не имело. Мне следовало получше пошевелить мозгами.

– Одноглазый, скажи мне, наконец. Можешь ты воскресить этих людей или нет?

– Если ты не будешь приставать ко мне хотя бы пять минут, я отвечу на этот вопрос.

– Получай свои пять минут, ласковый мой. Это не смертельно, можно и подождать.

– Ты проболтался без толку все время, о котором просил, – сказала я Одноглазому. – Выкладывай. Можешь ты сделать это? Да или нет. Никаких проволочек больше.

– Я не в форме, мне нужно отдохнуть.

Речь Одноглазого снова стала замедленной, неразборчивой и изливалась в каком-то странном ритме в соответствии, видимо, с его состоянием. Он был прав, конечно. Мы все нуждались в отдыхе. Но не меньше мы нуждались и в том, чтобы закончить свои дела тут и подняться наверх. Голод, уже ставший реальностью, со временем будет только усиливаться. Я боялась его – после осады Джайкура.

Я уже решила для себя, что в какой-то степени буду придерживаться стратегии, на которой настаивал дядюшка Дой. Сейчас мы воскресим лишь несколько человек, а за остальными вернемся позже. Но это означало, что предстоит сделать очень суровый выбор. И каким бы этот выбор ни был, кому-то он обязательно придется не по душе. Будь я похитрее, сумела бы придумать какой-нибудь добрый старый способ – в духе Гоблина – сделать так, чтобы виноватыми оказались все вокруг. Те, для кого ожидание затягивается, не смогут возненавидеть за это всех.

И еще существует доброе старое мнение, о котором не следует забывать, Дрема. Мы ведь говорим о человеческих существах, так? Ну, а если есть хоть какая-то возможность быть против, пусть даже безрассудная и не слишком достойная, человеческие существа, можно не сомневаться, отыщут и не упустят ее. С энтузиазмом, энергией и совершенно не считаясь с тем, что сейчас для этого самое неподходящее время.

86

– Есть вообще еще кто-нибудь наверху? – спросила я. – Такое впечатление, что сюда сбежались все.