Военная хроника 1944-1945

Вместе с солдатами, непосредственно участвующими в уничтожении врага, двигались части, обеспечивающие движение этого солдата через минное поле, через реки; части, призванные обеспечить его питанием, одеждой; наконец, части, которые обязаны вынести солдата, если он будет ранен в бою. И много еще других подразделений в огромном муравейнике, именуемом армией, движутся по ночным дорогам Германии, таясь днем в лесах, под тенью зданий и прямо в поле, замаскировавшись под окружающую местность. Чтобы передвинуть, подготовить к действию эту массу людей и техники, необходимо затратить немало времени.

Все это нужно было сделать по всем правилам военной науки, потому что враг с не меньшей энергией готовился к отражению удара. Он не мог не видеть всей той подготовки, что велась нами. Мы были на чужой, даже не на дружественной территории, а он на своей, он был дома, где и стены помогают, где каждый глаз, видящий движение наших армий, мог быть глазом наблюдателя.

Вчера Никифоров, стоя на посту у радиостанции видел, что хозяин – старик, в усадьбе которого мы располагались, – несколько часов простоял у окна, наблюдая за движением на шоссе.

– Понимаете, стою у радиостанции. Скучно. Наблюдаю, как ласточки, сделав прощальный круг над прудом, влетали в гнезда и уже оттуда не показывались. А вот одна, какая-то особенно настойчивая, продолжала кружить в воздухе, иногда совершенно исчезая в сумраке вечера. Но вот и она, когда на западе осталась совсем узенькая желтенькая полосочка, а на востоке прорезалось розовое сияние грядущего дня, прощально пискнув, исчезла в еще недостроенном гнезде, прилепившемся над одним из окон, я заметил точку, горящую за стеклами окна, над которым поселилась трудолюбивая ласточка. Может быть, присутствие человека мешало ласточке раньше отправиться на ночлег. А по шоссе в это время сплошным потоком без малейшего перерыва двигались войска. Казалось, фантастическое пресмыкающееся без конца и начала ползет и ползет вслед за уходящим днем, – рассказывал Никифоров. – Что старику было нужно? Что заставило его стоять у окна всю ночь? Может быть, он по какому-нибудь заданию пытался посчитать наши силы – напрасно. В таком потоке учет можно сделать только с помощью машины.

Просто он не спал, потому что спать ему мешала мысль, которая невольно должна была возникнуть при взгляде на готовящуюся к удару силу – фашистская империя доживает последние дни. И его страшно беспокоила судьба сына, находящегося по ту сторону фронта. Вполне возможно, что у него впервые возникло убеждение, что именно он виновен в том, что сын находится в смертельной опасности. Мало ли какие мысли могли тревожить старого немца вот в такую апрельскую ночь.

Мы продолжали стоять на месте, но состояние напряженности не давало покоя. Каждую минуту, даже секунду мы ждали команды сниматься.

Поток на шоссе, как нам казалось, даже стал иссякать.

Глава 2

Ночью, когда легла устоявшаяся тишина, как всегда, по тревоге снялись мы с обжитых за время формировки мест. В глубокой темноте, по возможности соблюдая тишину, двинулись на запад, где притаился раненый, но еще способный к яростному сопротивлению враг. Бесконечной цепочкой бригады растянулись по дорогам, тропам, по целине или пешеходным дорожкам. Наблюдаем за четкостью выполнения команд, учения не прошли задаром.

Нам, радистам, не разрешалось выходить в эфир до получения сигнала «Пламя», что определял начало нашего участия в операции, как мы были уверены, в последней операции этой долгой и трудной войны, поэтому мы единственные, кто не принимал участия в организации начала движения. По одному с нами направлению к Нейсе двигаются войска разного рода и назначения: пехота со всем своим оружием на плечах, минометчики на открытых машинах, саперы, везущие на колесах целые мосты, кухни, тянущие за собой голубую ленточку дымки, машины полевого госпиталя с красными бросающимися в глаза крестами, нарисованными спереди, с боков и сверху. Особенно много проходило артиллерии: сотни орудий, начиная с 76 мм до таких, что требовался не один трактор-тягач, чтобы перемещать их. Движение идет в несколько рядов. Иногда два потока пересекаются. Иногда танкисты используют право первоочередного проезда, некоторые садятся на холодную землю и засыпают. Монотонно гудят моторы, взвывая на поворотах. Мелькают неясные в темноте силуэты деревьев на открытых местах. Остаются позади какие-то строения притаившиеся, таинственные, часто враждебные. В лесу, который почти беспрерывно темной стеной тянется с обеих сторон, идет затаенная жизнь: доносятся приглушенные голоса людей, рокот моторов, ржание коней. И движение, движение. Кажется, кто-то огромный ищет удобную позу для сна, но,  натыкаясь на твердое, вновь принимается ворочаться.

Танки движутся медленно, как будто нащупывают дорогу перезванивающимися траками.

– Что, танкисты, и вы двинулись? – раздался голос из темноты, скрывающей говорящего. Сказано это, конечно, для того, чтобы показать нам, что тронулись не мы одни.