Военные действия

Евфрат был брошен, а потом и убит. Некогда свежие и прозрачные его воды почернели от промышленных и бытовых отходов, большая часть которых сбрасывалась в Турции, и даже тающие в горах снега и проливные дожди не могли спасти умирающую реку. Начиная с восьмидесятых годов двадцатого столетия Турция приступила к осуществлению грандиозного экологического проекта. В верховьях Евфрата были построены цепочки дамб, в результате чего река несколько очистилась, а выжженные степи Турции превратились в плодородные равнины. Для севера Сирии это означало засуху и разорение.

Между тем Сирия не предприняла никаких ответных мер. На юго-западе шла война с Израилем, на юго-востоке внимание приковывал Ирак. Сирийское правительство всеми силами старалось избежать обострения отношений с Ираком, дабы не поставить под угрозу протянувшиеся более чем на четыреста миль северные границы.

В последнее время, правда, все чаще раздавались и другие голоса. В 1996 году, после многочисленных и жестоких рейдов против курдов, эти голоса зазвучали с новой силой. Тысячи курдов погибли в результате столкновений с турками в провинции Хаккяри у иракской границы. Еще больше было уничтожено в ходе предпринятой Саддамом Хусейном газовой атаки в Халабдже. Кровопролитие усугублялось межплеменными стычками между представителями различных курдских сект. Курды воевали друг с другом из-за земли, традиций и разного отношения к некурдам.

Наконец, благодаря усилиям муллы Мустафы Мирзы, лидера небольшого, но влиятельного иракского клана, удалось установить перемирие. Мустафа стремился к единству. Валид-аль-Насри, лидер Рабочей партии Курдистана, яркая, харизматическая личность, согласился ему в этом помочь.

Последние несколько месяцев Ибрагим все свободное время проводил в Хасеке, тихом городишке на юго-западе, работая с местными руководителями РПК, членом которой состоял и его брат. Ибрагим налаживал работу печатных станков и прочего оборудования и жадно слушал выступления Махмуда, призывающего курдов к образованию единой родины. Помогая переносить под покровом ночи оружие и взрывчатку, Ибрагим становился свидетелем яростных споров об объединении различных курдских фракций. Отдыхая после занятий с боевыми группами, он внимал разговорам о встречах иракских и турецких курдов, о судьбах родины и о выборах руководства.

Ибрагим снова надел очки, и мир погрузился в полумрак.

Последнее время большинство людей пересекают Эль-Гезиру с единственной целью – попасть в Турцию, Это относилось и к Ибрагиму, хотя сам он к большинству не принадлежал. Сюда нередко наведывались туристы с видеокамерами и фотоаппаратами, чтобы запечатлеть базары, мечети и оставшиеся после первой мировой войны траншеи. Другие привозили карты и оборудование для археологических раскопок, не забывая прихватить американские джинсы или японскую аппаратуру для торговли на «черном рынке».

У Ибрагима и его команды была другая цель. Они хотели вернуть в Эль-Гезиру воду.

Глава 2

Понедельник, один час двадцать две минуты дня

Санлиурфа, Турция

Адвокат Лоуэлл Коффи сидел в тени белого шестиколесного трейлера и промокал краем повязанного на шее красного платка струящийся в глаза пот.

Кондиционер усердно гудел, а значит, внутри трейлера царила прохлада. Адвокат тихо выругался. Затем посмотрел на безжизненную череду иссушенных солнцем холмов. В трехстах ярдах начиналась тонущая в полуденном мареве заброшенная асфальтовая дорога. За ней, на расстоянии трех миль и пяти тысяч лет, лежал город Санлиурфа.

Справа от адвоката стоял тридцатитрехлетний биопсихолог доктор Фил Катцен.

Прикрывая глаза рукой, длинноволосый ученый вглядывался в далекие очертания древнего города.

– Известно ли тебе, Лоуэлл, – произнес Катцен, – что десять тысяч лет назад на этом самом месте человек приручил первое тягловое животное? Им оказался зубр или дикий бык. Представь, он бил землю копытами там, где сейчас стоят твои ноги.

– Великолепно, – проворчал Коффи. – Может, ты заодно расскажешь, каков был в то время состав почвы?

– С этим придется подождать, – улыбнулся Катцен. – Дело в том, что люди издавна вели подобные записи, чтобы знать, как долго удастся эксплуатировать землю. Файл с описанием почвы хранится у меня на дискете. Если хочешь, я его загружу.

– Нет, спасибо, – покачал головой Коффи. – Хватит с меня проклятой информации. Старею, наверное.

– Тебе всего тридцать девять.

– Уже нет, – проворчал Коффи. – Я родился ровно сорок лет назад.

– В таком случае – с днем рождения, адвокат! – расплылся в улыбке Катцен.

– Спасибо, – вздохнул Коффи и добавил:

– Какой, к черту, день рождения? Я просто старею, Фил.

– Перестань, – рассмеялся Катцен и показал на Санлиурфу. – Когда этот город был молодым, сорокалетние считались стариками. Большинство людей не доживали и до двадцати. При этом ужасно болели. Они страдали от зубной боли, незалеченных переломов, плохого зрения, грибков на пальцах... Да чем только они не мучились! А сегодня в Турции голосуют с двадцати одного года! Представляешь?