Военные мемуары - Единство 1942-1944. Том 2

Вечером того же дня полковник Жус приносит мне письмо от Пейрутона. Генерал-губернатор Алжира, "учитывая, что искреннее объединение всех французов является единственным средством добиться победы, которая позволит нам возродить наше величие, а также побуждаемый заботой ускорить час ее прихода", посылает мне заявление об отставке и просит моего содействия перед военными властями, чтобы ему дали возможность служить в армии. Ничто в тексте не указывает на то, что такое же послание было направлено также и генералу Жиро. Я отвечаю Пейругону, что принимаю его отставку и что "в условиях страшных испытаний, переживаемых нашей родиной, французы, так же как и я, в этом я уверен, оценят его бескорыстный жест". Я даю распоряжение немедленно доставить генералу Жиро копию письма генерал-губернатора и копию моего ответа и довожу об этом событии до сведения представителей прессы. На следующий день эта весть появится в газетах всего мира.

Отставка Пейрутона, особенно при таких обстоятельствах, произвела сильное впечатление. Ничего не менял тот факт, что позже он послал генералу Жиро письмо, составленное в таких же выражениях. То обстоятельство, что бывший министр Виши, прибывший из Бразилии, где он был послом, в Африку, чтобы по требованию Рузвельта войти в правительство Алжира, сложил с себя свои функции и публично согласился с моими требованиями, свидетельствовало, что система Алжира изживает себя. Смятение людей, связанных с этой системой, и их советников из кругов союзников достигло апогея. Смятение это усиливалось еще тем, что город охватила настоящая лихорадка: со всех концов приходили вести о массовом присоединении добровольцев, захватывавших грузовики и кативших по дорогам в надежде присоединиться к войскам Лармина и Леклерка. За несколько дней до того Жиро с согласия Эйзенхауэра удалил с французской территории части Лотарингского креста. Они оказались в окрестностях Триполи. Но как ни далек был их лагерь, он влек к себе тысячи молодых солдат. Снедаемый беспокойством, Жиро поручил поддерживать порядок в городе и окрестностях адмиралу Мюзелье, которого привезли с собой англичане и который надеялся в качестве префекта полиции взять реванш за свои былые злоключения.

Итак, я ничуть не удивился, получив 2 июня письмо за подписью "гражданского и военного главнокомандующего", однако по стилю этого письма нетрудно было догадаться, кто является его вдохновителем. В тоне, обычном для лондонских эмигрантов, не примкнувших к нам, я обвинялся в желании прогнать с постов людей, вполне заслуживающих доверия, нарушить наши союзы и установить свою собственную диктатуру, а также и диктатуру кагуляров, которые якобы составляли мое окружение. Пока смысл этого письма доходил до моего сознания, мне сообщили, что солдат держат наготове в казарме, что у Летнего дворца скапливаются броневики, что по всему Алжиру запрещены собрания и шествия, что войска и жандармерия заняли все входы и выходы из города и ближайшие аэродромы. Сидя у себя на вилле "Глицинии" под охраной десяти спаги, присланных мне Лармина, я имел возможность убедиться, что вся эта суматоха не оказала никакого воздействия на лиц, спешивших принять мое приглашение и побеседовать со мной. Позже, ночью, я довел до сведения Жиро, что эта атмосфера "путча", разыгрываемого перед заграницей, кажется мне весьма прискорбной, что нам следует или порвать, или прийти к соглашению, что новое заседание назначается на завтра. 3 июня в 10 часов вся "семерка" собралась.

На этот раз генерал Жиро умерил свое упорство. Я принес текст решения и декларацию об учреждении нового Комитета. Оба проекта были полностью приняты. Мы заявляли: "Генерал де Голль и генерал Жиро совместно постановляют создать Французский комитет национального освобождения". Оба мы становились его председателями; Катру, Жорж, Массигли, Моннэ и Филип стали первыми членами Комитета; другие будут скоро назначены. Мы объявляли: "Комитет является центральной французской властью... Он руководит военными усилиями французов во всех их формах и повсюду... Он осуществляет французский суверенитет... Он обеспечивает руководство всеми интересами Франции и их защиту во всем мире... Он берет на себя власть над всеми территориями и всеми военными силами, находившимися в ведении либо Французского национального комитета, либо гражданского и военного главнокомандующего". Мы добавляли: "В ожидании момента, когда Комитет сможет передать свои полномочия будущему Временному правительству республики, он обязуется восстановить все французские свободы, законы республики и республиканский режим и полностью уничтожить режим произвола и личной власти, навязанный ныне стране".

Одновременно был улажен вопрос о "проконсулах". Мы решили принять отставку Пейрутона и назначить генерала Катру генерал-губернатором Алжира, причем он остается в составе Комитета; генерал Ногес, по нашему решению, должен покинуть Марокко; Буассона отзовет из Дакара новый руководитель министерства колоний; генерал Бержере уходил в отставку.