Военные приключения. Выпуск 3

— Только не зрители, а режиссеры, — сказал молодой человек, стоявший рядом с проектором.

— Это Янис, наш киномеханик, — представил его Брок. — Образование — высшее, ученая степень — магистр спиритических наук. Начинаем, Янис?

— Поехали.

— Значит, так… Шатен, лицо овальное, нос с маленькой горбинкой, подбородок чуть выдвинут вперед, с ямочкой, над правой бровью, почти у виска — небольшой шрам…

Вспыхнул экран, и на нем появилось лицо молодого мужчины.

— Нет, — сказала Вия. — Лицо чуть круглее…

Проплыло еще одно лицо, еще, еще…

— Стоп! — Вия завороженно смотрела на экран. — Уши…

— Что «уши»? — рассмеялся Янис.

— Очень большие… У него плоские, прижатые, злые уши.

— Сделаем злые, — сказал Янис. — Подходят?

— Да.

— Прическа, — вздохнула Рута. — Прическа короче, волосы падают на лоб… Еще короче… Вот так!

— Он? — спросил Брок.

— Нет, — подумав, ответила Рута. — Нос исправьте… Чуть длиннее… И губы. У него маленький рот, верхней губы почти не видно…

— Брови, — сказала Вия. — У него мощные надбровные дуги, поэтому глаза кажутся чуть запавшими и блестят…

— Глаза у него очень выразительные, — согласилась Рута и вдруг изумленно вскрикнула: — Он!

— Вы согласны? — спросил Родин Вию.

— Сходство есть.

— Кто же из вас прав? — Родин задумчиво потер переносицу.

— Я думаю, что Рута, — сказала Вия. — У моей сестры двое близнецов, так из всех родственников только я одна могу отличить их друг от друга. Я скорее нахожу несходство, чем сходство.

— Вы чрезмерно наблюдательны, — рассмеялся Родин.

— Это плохо?

— Для человека, который вас полюбит, плохо: вы откроете в нем столько недостатков, что от стыда сбежит.

— Так это он или не он? — не выдержал Янис.

— Он, — сказал Брок. — Отдай его в фотолабораторию, пусть размножают.

Брок проводил девушек до выхода, прощаясь, спросил:

— Надеюсь, наш киносеанс не утомил вас?

— Обогатил, — рассмеялась Вия. — Я наконец-то поняла, почему до сих пор не замужем.

III

Лошадь шла мягким галопом, чуть не в кольцо выгнув шею. Ее выхоленное тело блестело, и, каждый раз проскакивая мимо Родина, она злобно косила большим налившимся от напряжения кровью глазом. Из-под копыт веером летели опилки.

— Балует, черт, — сказал директор. — Как увидит постороннего, так первым делом напугать старается. Смотри, мол, какой я страшный.

Родин понимающе улыбнулся и продолжал с неослабевающим вниманием следить за наездником, Тот, закончив джигитовку, теперь стоял на лошади в полный рост. Ноги, обутые в черные кожаные полусапожки, выискивали точку опоры. Наконец он утвердился и резко выбросил вперед и в сторону правую руку. В воздухе мелькнула булава. Одна, вторая, третья… пятая. Еще мгновение — и они превратились во вращающееся колесо.

— Смелее, Гриша, смелее! — крикнул человек, находившийся в центре манежа. — Ничего, если одну потеряешь. Главное — уверенность. Темп, темп!

— Вот у него Швецов и учился, — сказал директор. — Если, конечно, я не ошибаюсь — фотография у вас больно расплывчатая. Но, по-моему, он. — И громко крикнул: — Вадим Александрович, можно тебя на пару минут?

Вадим Александрович оказался человеком общительным и веселым.

— Так вас Швецов интересует? — улыбаясь, спросил он.

— Если в вашей группе учился один Владимир и его фамилия Швецов, то да, — сказал Родин.

— По-моему, один, — ответил Вадим Александрович.

— А как это поточнее выяснить?

— Проще пареной репы. Идемте.

Кабинет Вадима Александровича представлял собой нечто среднее между фотовыставкой циркового искусства и мастерской художника-декоратора. Чего здесь только не было! Камзолы, костюмы, жокейские принадлежности, статуэтки лошадей, гипсовые маски, хлысты, фотографии. И все это висело и валялось в таком беспорядке, что у Родина даже слов для сравнения не нашлось.

— Не стесняйтесь, располагайтесь, как дома, — предложил Вадим Александрович. — А я сейчас постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Вот смотрите… — Выудив из груды бумаг два пакета с фотографиями, он веером разложил их на столе. — Не он?

Родин придвинул к себе фотографию. Высокий, атлетического сложения парень жонглировал тарелками, «Худощав, шатен, великолепно развитая мускулатура, — вспомнил Родин. — По-видимому, он. Можно сказать, что повезло. Если и дальше так будет продолжаться…»

— Вы не одолжите эту фотографию? Хотя бы для временного пользования, с возвращением, как говорится.

— Могу и без возвращения, и не одну эту. — Вадим Александрович отобрал еще несколько снимков. Швецов на выпускном вечере, Швецов на лошади, Швецов в воздухе — исполняет двойное сальто. — Выбирайте.

Родин взял первую фотографию — Швецов на выпускном вечере.

— Все? — спросил Вадим Александрович.

— Все, — ответил Родин. — Вы даже не спросите: зачем?

— Мы не любопытны. К тому же не дураки. Прекрасно знаем, что кроме нашей профессии существуют и другие.

— Можете сказать что-нибудь интересное об этом парне?

— По вашей части — ничего. А так… Способный юноша. Хороший собеседник и, как говорил Игорь Северянин: «Во имя этого все жертвы мира…» Славы жаждал, как мясник крови. Честолюбив. Да… Где работает сейчас, не знаю: давно из виду потерял.

— Женщины?

— Вторым планом.

— Деньги?