Воентур 4

Когда он поступил на службу в ваффен СС, и проходил подготовку для службы в разведподразделении, их, будущих разведчиков, научили понимать лес еще на стадии обучения, а учили их очень хорошо. Часть курса обучения будущий гауптштурмфюрер проходил в красивейших предгорьях Баварских Альп, где их тренировали вести разведку и боевые действия в лесистой местности, но те леса были совсем другими. И не смотря на это, все равно, он продолжал глубоко в душе его ненавидить. Конечно не боялся как раньше в гитлерюгенд, но и светлых чувств не испытывал. Это была холодная, трезвая ненависть.

Когда, тридцать шесть часов назад он понял что их дело не выгорело, он отдал приказ отходить в лес. Именно тогда он впервые рассмотрел белорусский лес… Наверное, именно в тот момент Дитрих окончательно осознал, что давнишние опасения отнюдь не беспочвенны. Они вторые сутки упорно шли к своей цели, но еще не разу не смогли выйти к нормальному жилью. Лесов у этих унтерменший оказалось не просто много, как ему казалось раньше, а очень много. Просто до безобразия много. Зачем им столько ресурсов и богатств?

И это в западной части их огромной страны! Как им рассказывали во время учебы, на Урале, за протяженным горным хребтом их леса еще больше, а дороги и вовсе отсутствуют! А в Сибире и дальше на восток вековые леса тянутся на сотни километров и называются «тайга»…

В Баварии лес вроде бы не менее непроходимыми, изрезанный многочисленными распадками и выходами скального грунта, чего здесь в Белоруссии практически не наблюдалось. Ну может быть озер, небольших речек и быстрых ручьев немного больше. Но болота, которых тут немерено, и которые приходиться постоянно обходить или форсировать — их в Баварии практически нет!

В фатерлянде даже лес европейский! Цивилизованный!!!

Нет, разумеется, к собственно Европе эта страна никоим образом не относится и относиться не может, разве что исключительно географически, но это временно, уже совсем скоро победоносный Рейх исправит ситуацию, включив эти огромные земли в свой состав, и принесет на них дух цивилизации! Именно земли, поскольку рейхсфюрер Гиммлер вполне четко указал, как следует поступать с унтерменшами и каково их истинное место в человеческой истории.

Уже на второй день их марш-броска он выучил это проклятое русское слово «окруженец», обозначавшее тех оболваненных еврейско-комиссарской пропагандой тупиц, от которых каждую секунду можно было получить предательский выстрел практически из-за каждого куста, где мог укрыться проклятый русский дикарь с винтовкой. Они добровольно предпочитают бродить по лесам, вместо того чтобы цивилизованно сдаться в плен, как это делали французы, греки, англичане или поляки.

Нет, «Райхсханни» определенно сто раз прав, призывая не считать этих варваров людьми! А ведь было время, когда он даже испытывал некоторое совсем-совсем крошечное сомнение относительно излишне резких слов Гиммлера. Пусть на него можно и внимания не обращать, но надо честно признаться, что все же сомнение имело место.

Какая все же непредсказуемая военная судьба! В самом начале отхода, его левую руку, по касательной задела большевистская пуля, один из парашютистов прополз под огнем сорок метров, чтобы принести мне индивидуальный пакет. Сначала я увидел самую желанную награду для немецкого парашютиста — надпись на обшлаге: «Kreta», гордый знак для тех, кто был в авангарде наступления на Крит весной этого года. Майн гот! Как давно это было! Потом, когда солдат полез за пазуху он заметил вышитую копию железного креста первого класса из материи намного ниже положенного, согласно традиции старой прусской армии.

«Опытный боец! Это что бы не потерять награду». Еще была серебряная нашивка, означавшая не менее трех ранений и значок авиадесантных войск.

И когда он, скатившись в яму поднял голову, моему удивлению не было предела. Это был мой бывший подчиненный, шутце Курт Россман, с которым мы вместе прошли и канал Альберта, и Крит…

Он пришел в мое подразделение сопливым восемнадцатилетним юнцом, прямо из берлинского университета. Профессорский сынок, всегда ходивший с томиком стихов в кармане.

Сейчас это был оберфельдфебель. До высшего звания среди унтер-офицеров — штабс-фельдфебеля банально не хватало выслуги. Чтобы его получить, парню необходимо было прослужить в армии не менее 8 лет. Еще три года… Переживет ли он их?

От этих мыслей отвлек звук металла об металл. Обернувшийся на звук оберфельдфебель Россман, недовольно скривился, показав подчиненному увесистый кулак, поросший редкими рыжими волосами. Фельдфебель Бруно Бауэр, сейчас командир минометного расчета, приложив руку к виску, отсалютовал своему второму номеру.

«Scheiße! Непростительный непрофессионализм!»

Раздраженно засопев под нос, Дитрих повел сразу обеими плечами, возвращая на место сбившиеся лямки диверсионного ранца, и попутно поправил ремень автомата.

Остановившись с Куртом у огромной березы, Дитрих спокойно спросил у Курта:

— Сколько мы пробыли вместе, Россман?