Воевода

Прошло пять дней пребывания Даниила в Арске. Три из них он провёл в яме смертника и два — в постели. К шестому дню князь Шемордан повязал всех сторонников хана Сафа-Гирея и мурзы Тюрбачи, и их погнали в Казань. На то у князя Шемордана были веские доказательства. Ему удалось узнать от частных арских жителей, что вся знать Арска была в заговоре против царя Шиг-Алея и в эти дни по восточным и южным землям царства, ещё не ведая, что случилось в Арске, мчались от селения к селению гонцы Тюрбачи, призывая собирать силы для похода на Казань и свержения царя, ставленника Руси. Сам глава арского заговора доживал последние дни и часы, приговорённый князем Шеморданом к жестокой смерти. Он сидел в своей собственной яме, и силы его иссякали, он уже не боролся с мерзкими тварями, поедавшими его.

К шестому дню выполнил поручение Даниила и Пономарь. Он не один раз обошёл Арск, знал все его укрепления, подходы к ним и предполагал, какими силами можно защищать крепость.

   — Это крепкий орешек, Данилушка. Но если с пушками к нему подойти, то расколем, — улыбаясь, завершил отчёт Иван.

   — Спасибо тебе, Ванюша. Мы уже стали сильнее, — тронув Пономаря за руку, молвил Даниил.

Пора было покидать Арск, и при первой возможности Даниил попросил князя Шемордана отправить его в Казань.

   — Дела зовут, князь-батюшка, — по русскому обычаю сказал Даниил.

   — Сегодня же и отправляйся в путь. Вот и Каюм рвётся в Казань. Там у него служба осиротела.

Каюм и Пономарь не стали ждать «мягкую» кибитку от князя Шемордана. Каюм выпросил у отца позволение запрячь в крытый возок пару лошадей. Под бока Даниилу положили свежего сена. Брат Каюма Шурга сел за возничего. Каюм и Пономарь уезжали верхом. Простившись с мурзой Умерчи, Даниил и его спутники покинули Арск.

При приезде в Казань Адашев попросил Каюма устроить ему встречу с царём. Каюм улыбнулся, покачал головой.

   — Не знаю, кунак, как мне это удастся. Но попробую. А я бы посоветовал дождаться князя Шемордана. Он ведь завтра и примчит.

Каюм сказал дельное, и Даниил с ним согласился. Князь Шемордан обязательно вспомнит в разговоре с царём его, Даниила, имя. Каким будет рассказ Шемордана о нём, Даниил не мог предугадать. Но если князь скажет, что московский «купец» просит милости принять его, то вряд ли Шиг-Алей не согласится.

Так оно и было. В полдень другого дня в покой, где сидели Адашев и Пономарь, пришёл Каюм и сказал с порога:

   — Вернулся князь Шемордан. Я встретил его у царского трона и попросил замолвить о тебе слово.

   — Спасибо, кунак, буду надеяться, — оживился Даниил.

   — Ты уже хорошо выглядишь и никого не напугаешь, как пойдёшь к царю, — засмеялся Каюм.

   — И впрямь будто путы скинул, — отозвался Даниил.

Следы побоев сошли с его лица, лишь синь под глазами оставалась. Он уже двигался легко, искусанные ноги не болели. Может быть, потому, что мази, которые дал ему отец Каюма, были целительными и быстро очистили раны от коросты.

   — Теперь жди. Я приду за тобой. — И Каюм ушёл.

Ждать пришлось долго. Каюм пришёл только вечером.

   — Видишь, как всё непросто. Весь день к царю шли и шли вельможи. Да и Шемордан от царя не уходил, — сказал он, словно оправдываясь. — Ну, идём. — Ничего не поделаешь, такова царская доля, — ответил Даниил.

И кунаки ушли. Даниил и Пономарь жили в большом строении за царским дворцом. Там обитала прислуга царя. И покой Каюма был неподалёку от покоя Даниила и Ивана. Из этого строения во дворец был сделан крытый переход. Из него можно было попасть в поварню и в сени, ведущие в царские покои. Даниил и Каюм поднялись на второй ярус, прошли два зала, где у дверей стояли стражи, и оказались в тронном зале, где, как предполагал Даниил, ему предстояло ждать царя. Однако Каюм скрылся в малой боковой двери и, тотчас выйдя из неё, позвал Даниила:

   — Казанский царь ждёт тебя.

Даниил немного волновался, но не настолько, чтобы забыть, о чём вести речь. Он вошёл следом за Каюмом в небольшой, уютный и красивый покой со столом и креслами. Стены его были увешаны коврами, и на них блестело множество сабель, мечей и кинжалов. Царь стоял возле кресла и опирался рукой на его спинку. Сбоку от него красовался богатыми яствами стол. Даниил склонился в низком поклоне. Шиг-Алей приложил руку к сердцу и сказал:

   — Я помню тебя, молодой Адаш. Мы были с тобой вместе на свадьбе царского брата Юрия.

   — Да, государь. Я тоже это помню.

   — О тебе же я просил мурзу Тюбяк-Чекурчу — учить татарской речи.

   — Верно, государь.

   — Плохо тебя учил Чекурча. Иначе ты не был бы бит негодяем Тюрбачи.

   — Я оказался плохим учеником, государь.

   — О том один Аллах знает. Садись к столу, и поговорим о том, что привело тебя ко мне.