Вой лишенного, или Сорвать покровы с богов

В силу известных обстоятельств, повелось так, что Лутарг с Литаурэль постоянно находились в непосредственной близости друг от друга. Даже в пределах замка девушка старалась держаться рядом с молодым человеком, дабы избежать неминуемого преображения, грозящего ей, если расстояние их разделяющее превысит допустимое измененной Саришэ природой тресаиров.

Именно поэтому покои молодых людей располагались друг напротив друга. День стоился таким образом, чтобы находиться в пределах мгновенной досягаемости, а все отлучки из замка были только совместными.

Он и все окружающие настолько привыкли к этому, что уже не представляли их порознь, и, наверное, изрядно удивились бы, узрев одного из них, прогуливающегося в одиночестве.

Наглядным примером тому являлся вопросительный взгляд Лурасы, чуть ранее адресованный сыну.

- Можем позвать Гарью, составить нам компанию, - предложил Лутарг, помогая матери подняться.

Опершись на руку сына, Лураса встала с кресла и, одернув платье, отрицательно покачала головой.

- Знаешь же, она не согласится.

И это было правдой. Лутарг знал. Старая женщина никогда не присоединялась к ним, хоть и он сам, и Раса неоднократно предлагали ей это. Нянька предпочитала суетливо прислуживать, наполняя тарелки и следя за содержимым бокалов. "Не пробовала, и начинать нечего", - говорила она, отказываясь от предложения, хоть молодой человек и сомневался в правдивости причины.

- А мы все же попробуем, вдруг поддастся. - Он подмигнул с наигранным задором, ощутив дрожь материнской руки и нервозность, которую она наивно пыталась скрыть от него.

Искренняя улыбка, что расцвела на ее лице, стала молодому человеку наградой, вот только освободить от щемящего чувства, притаившегося внутри него, не смогла. Лутарг понимал, что именно так расстраивает Лурасу, но избавить ее от предстоящего было не в его силах. И это печалило.

Возвращаясь в свои покои после общения с матерью, Лутарг столкнулся с бурной деятельностью, что кипела в замке в преддверии церемонии посвящения. Приодетая по случаю прислуга сновала по коридорам, проверяя, все ли в порядке и готово к празднику. Кто-то смахивал невидимую глазу пыль, кто-то поправлял дорожки, устилающие пол. Иные осматривали критическим взором вазы с цветами, выискивая дефектные листья и бутоны, чтобы заменить их на свежесрезанные.

Судя по обилию букетов, Лутарг предположил, что дворцовая оранжерея полностью опустошена. И, видимо, не только она, ибо такого количества красных и белых роз он в теплице ранее не наблюдал. Возможно, где-то в предместьях Антэлы находились другие, лелеемые цветоводами, уголки - более обширные, только молодой человек о них не слышал.

Прежде, чем зайти к себе, мужчина постучался к Литаурэль. Хотел уточнить, все ли у девушки в порядке.

Это была первостепенная причина, хоть существовала и иная. И он честно признавался себе в этом. Лутаргу претило ввязываться в борьбу с тем, что сейчас спокойно лежало поверх покрывала на кровати. Будь его воля, он бы оставил это произведение портних на том месте, где оно находится, вот только расстраивать Лурасу не хотелось. Мать лично следила за пошивом одежды, заставляя умелиц по несколько раз переделывать одно и то же, чтобы подогнать наряд точно по его фигуре.

Когда Лита не отозвалась с первого раза, молодой человек заволновался и постучал громче, раздумывая, стоит ли войти без приглашения. Обычно он так не поступал, боясь поставить девушку в неловкое положение. И не только ее. Себя в том числе.

Уже давно не имело смысла отрицать, что его отношение к Истинной далеко выходит за рамки дружеских. То, что по обычаям рожденных с духом, они с Литаурэль относятся к одной ветви, мужчину не волновало вовсе. К тому же, стоило помнить, что ветвь эта на нем переоформилась, и Повелитель стихий выбрал для себя другое обличие. Следовательно, родство это было чисто номинальным.

И насколько Лутарг понял из объяснений самой Литаурэль, все Истинные, в той или иной мере, приходились друг другу кровными родственниками. В их среде это обстоятельство никого не волновало. Видимо из-за того, что упор всегда делался на внутреннюю сущность - на духа и его преемственность.

Не дождавшись ответа и во второй раз, Лутарг, отбросив сомнения, взялся за ручку и уже собирался проверить, заперта ли дверь, когда услышал грохот, предположительно чего-то перевернувшегося, и последовавший за этим гневный вопль. Теперь он без колебаний рванул вперед, чтобы встретиться с рассерженной хозяйкой комнаты.

Одарив Лутарга одним единственным коротким взглядом, Лита вернулась к ненавистному подолу. Глаза девушки были гневно прищурены, словно она намеревалась испепелить раздражающую ее ткань, а заодно и стул, что так не вовремя оказался у нее на пути.

Ситуация была настолько знакома, и до того комична, что мужчина лишь неимоверным усилием воли слог обуздать рвущийся наружу смех. А вот улыбку, появившуюся на губах, подавить не получилось. Она преобразила лицо помимо желания и не осталась незамеченной.