Вояж

– Нет, я об отношении мужа. И о том, что вы говорили тогда. Перед этим у меня была беседа с коллегой о том же самом… И я подумала… я думаю… – По щекам Мэдди покатились слезы. – Муж меня тиранит. Он не бьет меня, как первый муж. Он ни разу не поднял на меня руку, во всяком случае, в буквальном смысле. У нас бывает грубый секс, просто Джек очень пылкий… – Она замолчала и посмотрела на доктора, решив все ей выложить. – Я думала, он просто грубый, но на самом деле он жестокий, он насильник, он причиняет мне боль – полагаю, специально. Он меня контролирует. Постоянно. Все решает за меня. Обзывает «нищей белой швалью», напоминает, что я необразованная, твердит, что если он меня уволит, то я потеряю все, потому что никто и никогда не даст мне работу. Он постоянно твердит, что спас меня. Не позволяет иметь друзей, изолирует меня. Заставляет чувствовать себя ничтожеством. Он врет мне, унижает меня, лишает веры в саму себя. Унижение и страх – вот обстановка, в которой я живу. В постели он становится все грубее, это меня пугает. Раньше я боялась посмотреть правде в глаза, но на самом деле мой муж делает все то, что вы перечисляли в нашу первую встречу.

Все это Мэдди выпалила на одном дыхании с льющимися из глаз слезами.

– А вы ему позволяете, – тихо проговорила доктор Флауэрс. – Потому что считаете, что он прав и вы все это заслужили. Вы думаете, что скрываете от всех страшную тайну: он прав, вы плохая, и если перестанете ему подчиняться, то об этом все узнают.

Мэдди кивала, слушая Юджинию. Каким же облегчением было услышать из ее уст именно то, от чего у нее самой пухла голова!

– Теперь, когда вы все это сознаете, какими будут ваши действия? Вы хотите с ним остаться?

Снова прямой вопрос. Мэдди уже не боялась сказать в ответ правду, как бы безумно это ни прозвучало.

– Иногда. Я люблю его. Он тоже считает, что любит меня. Мне все кажется, что, если бы до него дошло, как он меня мучает, он бы зарекся так себя вести. Возможно, если бы я любила его еще сильнее, если бы могла помочь ему понять, какую боль он мне причиняет, все это прекратилось бы. Вряд ли он действительно хочет, чтобы я страдала.

– Не исключено. Хотя маловероятно, – сказала психиатр, глядя на пациентку. Она не выносила ей приговор, а просто распахивала окна и двери. Больше всего ей хотелось открыть Мэдди перспективу. – Что было бы, если бы вы узнали, что он мучает вас сознательно? Все равно согласились бы с ним остаться?

– Не знаю… Может быть. Мне страшно от него уходить. Что, если он прав? Что, если я не смогу найти работу, если меня все отвергнут?

Мысленно доктор Флауэрс поражалась, как такое великолепное существо может бояться, что никто его не полюбит, никто не даст заработка… А все дело было в том, что никто никогда ее не любил – ни первый муж, ни родители, ни даже Джек Хантер. В этом Юджиния была совершенно уверена. Вины самой Мэдди тут не было. Просто она выбирала мужчин, которым нужно было одно: причинять ей боль.

Но Мэдди еще только ждало прозрение.

– Мне казалось, что все просто. Что стоит мне сбежать от Бобби Джо – и с насилием будет покончено. Я клялась себе, что больше не допущу, чтобы на меня поднимали руку. Джек и не поднимает. Он обходится без рук.

– Все ведь оказалось далеко не так просто? Бывают другие формы жестокого обращения, еще более разрушительные: ваш муж метит вам прямо в душу, его цель – разрушить вас как личность. Будете ему потворствовать, Мэдди, он вас уничтожит. Это ему и надо, этим вы и позволяли ему заниматься целых семь лет. Хотите – можете продолжать. Вы не обязаны от него уходить. Никто вас не заставляет.

– Два моих единственных друга твердят, что я должна уйти, иначе он меня погубит.

– Он может. И почти непременно это сделает, тем или другим способом. Не обязательно сам. Очень вероятно, что вы сами расправитесь с собой. – Чудовищная перспектива! – Бывает, человек разрушается изнутри. То, о чем вас предупреждают друзья, вовсе не преувеличение. Вы так любите его, что готовы на этот риск?

– Не думаю… И не хочу. Но мне страшно уйти и… – Мэдди всхлипнула и продолжила: – И мне будет его не хватать. У нас была хорошая жизнь. Мне нравится быть с ним.

– Какое у вас чувство, когда вы с ним?

– Чувство собственной важности. Нет, не то… С ним я чувствую себя дурочкой, у меня ощущение, что мне ужасно повезло, что я с ним.

– А вы дурочка?

– Нет, – сквозь слезы усмехнулась Мэдди, – только по-дурацки выбираю себе мужчин.

– Сейчас у вас есть кто-нибудь еще?

– В общем-то нет… Во всяком случае, не в смысле романа. Билл Александер – просто хороший друг. В тот день, когда вы выступили у нас в комиссии, я все рассказала ему о себе.

– И каково его мнение?

– Что мне надо немедленно собрать вещи и сбежать от Джека, пока со мной не случилось страшное.

– Страшное уже случилось, Мэдди. А Билл? Вы в него влюблены?

– Что вы! Мы просто добрые друзья.

– Ваш муж знает об этом? – озабоченно спросила доктор Флауэрс.

– Нет, не знает… – Почему-то Мэдди испугалась. Психиатр долго смотрела на нее.