Войди в каждый дом (книга 1)

Увидев, что он уже не один, спекулянт вдруг размахнулся и левой рукой изо всех сил толкнул Мажарова в грудь. Лейтенант качнулся, с носа его соскользнули очки, но он не бросился их поднимать, а продолжал цепко держать спекулянта. Взгляд его без очков был растерянным,, но лицо будто окаменело.

-   По советую вам размахивать кулаками! — с тихой угрозой произнес он.— Если ударю вас я, вы будете долго приходить в себя! Я немного занимался боксом...

Дружки спекулянта уже окружили офицера плотным кольцом и зло выкрикивали ему в лицо:

—   Мы и без бокса тебя успокоим, слышь?

—   Отпусти мужика, гад!

По Мажаров, судя по всему, был не робкого десятка.

-   Я па фронте и не такую сволочь уничтожал,— щуря близорукие глаза, отвечал он.— Спрячь нож! Спрячь! — и неожиданно крикнул в толпу: — А ну, товарищи, кто покрепче— давайте сюда, скрутим этой погани руки!..

Только сейчас Ксюша заметила, как по-прежнему бережно прижимает Мажаров к груди раненую руку и старается встать к тем, кто теснил его к забору, правым плечом. Не выпуская спекулянта, он наконец коснулся спиной забора и тогда, точно собрав силы, изловчился и пнул сапогом в живот первого, кто полез на него с ножом. Парень как куль свалился на землю. Двое других бросились к офицеру сзади, но Мажаров круто обернулся и встретил одного резким ударом кулака в скулу; другой успел навалиться на него, и тогда Константин, увлекая за собой спекулянта, упал на землю.

Ксюша дико закричала, не помня себя, кинулась в самую свалку, вцепилась в волосы человека, бившего Мажарова, и ее отодрали от него только подоспевшие на гвалт милиционеры.

Всех бандитов, скрутив им назад руки, уже держали какие-то незнакомые люди, прибежавшие на помощь лейтенанту; сам Мажаров, вымазанный в грязи, с разбитым до крови лицом, поднялся с земли, держа очумелого, помятого спекулянта. Так, сопровождаемые милиционерами и ватагой зевак и свидетелей, они дошли до отделения милиции. После того как составили протокол и спекулянтов взяли под стражу, Мажаров с Ксюшей вышли на улицу.

—   Вам нужно помыться и помазать ссадины йодом,— сказала она.— Зайдемте ко мне.

—   Это все пустяки.— Лицо Мажарова приняло застенчивое выражение, такое неожиданное после всего, что случилось.— Вот как я буду теперь без очков — просто не" понимаю!..

—   Так я же их подняла! — Ксюша совсем забыла о ле-жавцшх в кармане жакетки очках.— Я хотела сразу от-дать, и вот точно ум отшибло. Жалко, дужка одна сломалась...

—  Чепуха!

Мажаров от радости засмеялся, точно ребенок, выхватил из рук Ксюши очки, нацепил их на нос, протер, снова надел, словно не верил, что пропажа нашлась.

—  Я на первое время подвяжу веревочкой или из проволоки сделаю, главное — стекла уцелели, сейчас их достать очень трудно.

В очках он будто почувствовал себя увереннее и без всякой связи с тем, о чем они говорили, вдруг предложил:

—  А знаете что, Ксюша, пойдемте на озеро! Там я и лицо умою и, если захочется, покатаемся на лодке...

—   Как же так сразу? — удивилась Ксюша, радуясь тому, что лейтенант помнит ее имя, и вместе с тем почему-то робея.— Тогда, может быть, мы позовем с собой и Лизу?

—  А зачем? Боитесь, что мы без нее скучать станем? Он но дал ей ответить, взяв под руку, потянул за собой,

и Ксюша легко, как и при первой встрече, подчинилась ему. И вот они уже шагали окраиной районного городка, держась за руки, как маленькие, и неизвестно чему радуясь...

Миновав березовую рощицу на склоне, они вышли к темно-синей, почти фиолетовой под солнцем и ветром чаше горного озера.

—  А вон и паши детдомовские ладьи! — Мажаров показал па тихую бухточку, где покачивалось на приколе несколько выкрашенных в голубой цвет лодок. С глухим шорохом сыпались за ними потревоженные на тропинке камни, булькали в воду.

Бросив на дно первой лодки ржавую цепь, Мажаров хотел было сесть за весла, но Ксюша запротестовала:

—  У вас же рука по зажила как следует! Давайте я буду грести.

—  А я хочу ее испытать. Думаю, не подведет...

—  О, сегодня вы ее достаточно испытали! — Ксюша засмеялась.— Пусть отдохнет...

—  Ну тогда станем грести вдвоем — хорошо? Вы с одной стороны, я с другой...

Ксюша мгновение поколебалась, а потом, чуть подоткнув подол юбки, села на скамейку. Мажаров оттолкнул лодку от берега и опустился рядом, вплотную с Ксюшей. Она попыталась немного отодвинуться, по двигаться было некуда, и пришлось смириться и сидеть, все время чувствуя то теплоту чужого плеча, то резкое прикосновение колена.

Журчала за бортами  вода,  ослепительно вспыхивали мокрые, высоко вскинутые весла, редкие брызги летели Ксюше в лицо. Гладкие, точно точеные, воронки крутящейся воды уплывали за корму, где расходился волнистый пенистый след. У самого берега он застывал, стекленел, накрытый густой тенью кустов, висевших над водой седыми клубами дыма.

Когда отплыли на середину озера и лодка стала тихо скользить по живой искрометной ряби, Мажаров перестал грести и, зачерпнув ладонью воду, сполоснул лицо.

Нот возьмите.— Ксюша  вытащила  заткнутый  под манжет блузки чистый носовой платок.—- Больно? Саднит?

- Ерунда! Как говорят, до свадьбы...