Войди в каждый дом (книга 1)

Он сделал это так неловко, что на эту нелепую выходку обратили внимание все, исключая Пробатова, потому что, разговаривая, он всегда смотрел в лицо человеку. Синев, не выдержав, отвернулся к окну и начал негромко покашливать. Коробив взглянул на Анохина с тяжелой укоризной, но, видно, Иннокентию Павловичу было не до этого молчаливого упрека — отвечая секретарю , он теперь вынужден был не сходить с дырки.

—   Что вы стоите? Садитесь! — сказал Пробатов.

—   Ничего,— уже деланно улыбаясь, ответил Анохин.— Я за день достаточно насиделся...

Однако, рассказывая Пробатову о себе, он увлекся, нечаянно отступил в сторону и сошел с дырки. На лице его отразилось беспокойство. Не переставая отвечать и улыбаться, глядя секретарю обкома прямо в глаза, он начал осторожно шарить носком сапога по полу, стараясь нащупать и прикрыть дырку, но она, как назло, не попадалась под ногу. На лбу Анохина проступил пот, он уже отчаивался найти злополучное отверстие, но вдруг, снова почувствовав его под подошвой, обрадованно одеревенел :й заговорил более уверенно и оживленно.

«До чего же глупеет человек, когда изменяет самому себе,— не столько осуждая, сколько жалея Анохина, подумал Вершинин.— Неужели он на самом деле считает, что главное для него сейчас — торчать на этой дурацкой дырке, и тогда все будет в порядке?»

—   Может быть, мы пройдем в мой кабинет? — пытаясь выручить товарища, предложил Коробин.

—   А тут чем плохо? — спросил Пробатов.— Какая разница!

Теперь Анохину ничего не оставалось, как сойти с места и начать хлопотать. Вершинину показалось, что Пробатов тоже увидел наконец дырку, но лишь покосился на нее и ничего не сказал. Сысоич внес в кабинет

чайник, секретарша Варенька расставила на зеленом сукне стаканы, высыпала из бумажных кульков в тарелку конфеты и пряники.

Пробатов отпил несколько глотков из стакана и неожиданно попросил:

—   Иннокентий Павлович, расскажите, пожалуйста, как вы прожили вчерашний день.

—   Я, видимо, не совсем понял вас, Иван Фомич.— Анохин оглянулся на Коробина, словно надеясь на подсказку.— Вы хотите сказать, чем я занимался вчера с утра до ночи?

—   Да, и, если вам не трудно, давайте начнем с того момента, когда вы проснулись....

Анохин задумчиво молчал, щурился на стакан со сломанной в отражении, ложечкой.

—   Ну что ж,— тихо, с медлительной неуверенностью проговорил он.— Значит, так... Встал я, как обычно, в семь утра         много поразмялся гимнастикой.

—   Неплохо,— одобрил Пробатов.— Мне вот как-то все не удается делам ее регулярно. А надо бы, надо! Однако, простите, нойдем дальше...

Вершиыин,.Весь подался вперед, бросая жадные взгляды то на Анохина, то на секретаря обкома. Он просто сгорает от нетерпения поскорее выяснить, что таилось за этими будничными вопросами Пробатова, которого вряд ли интересовало только то, как заведующий отделом пропаганды составил режим дня. Синев сидел, подперев кулаком щеку, видимо не меньше Вершинина заинтересованный необычным началом разговора с Анохиным, и лишь один Коробин проявлял непонятное беспокойство, словно он присутствовал на каком-то трудном экзамене и сам готовился отвечать на путаные загадочные вопросы. Он то потирал руки, то сжимал их в кулаки на зеленом сукне стола, то откидывался на спинку стула и застывал в напряженной позе.

—   После завтрака, перед работой, я зашел в магазин,— одобренный поддержкой Пробатова, более уверенно продолжал Анохин.— Надо было кое-что купить из продуктов.

«Не станет же он, надеюсь, рассказывать о том, что ест за обедом и ужином?» — подумал Вершинин.

—   Интересно, а сколько вы тратите на питание? Хватает вам зарплаты? — настойчиво и мягко спрашивал Пробатов.        

—Как вам сказать.—Анохин, видимо, снова почувствовал себя неловко, неуверенный в том, насколько он может быть откровенным с секретарем обкома.— В общем, конечно, да...

—  А вы не стесняйтесь! — Пробатов не сдержал улыбки.— Я не собираюсь вам ни урезывать, ни прибавлять зарплату, мне хочется просто знать...

—  Пока я холостой и у меня на руках только одна больная сестра, я концы с концами свожу, хватает и на витание и на одежду, но хотелось бы, например, завести личную библиотечку, а на книги денег уже не остается... Да и, по правде, они очень дорогие у нас!

—  Да, это верно, еще дорогие,— согласился Пробатов и помолчал немного.— Ну й что же вы купили в своем магазине?

—  Консервы рыбные, макароны, чай... Ну, спички... Вроде все! Сахар у нас бывает редко, раз в месяц, его моментально расхватывают, масло не помню, когда последний раз доставал, правда, его можно купить на рынке. Но там оно дорогое.

—  Простите, Иннокентий Павлович! — неожиданно вмешался в разговор Коробин.— Вы нарисовали такую картину, что у Ивана Фомича может создаться впечатление, что мы тут чуть ли не голодаем!