Войди в каждый дом (книга 2)

ком, у детдомовцев было такое чувство, словно она обманула всех. Ничего не добился и Алексей Макарович, уговаривая ее держать экзамены в институт. Она сказала, что ей надоело жить под присмотром, и от нее отступились...

—  Почему же ты не навестила Алексея Макаровича, когда вышла из заключения?

—  Опять каяться в своих грехах? Опостылело, Костя. Каждый в этой жизни живет для себя и смотрит, что ему выгодно, что нет. С какой стати я буду вымаливать у старика кусок хлеба?

—  Напрасно ты.,.— Константин заглянул в ее синие, недобро настороженные глаза.— Перед нашим стариком не грех и покаяться. Мало он для тебя сделал? Восемнадцать лет за руку вел и не заслужил доверия? А Дарья Семеновна? Чем она тебе не угодила? Ведь это она подобрала тебя в пеленках...

—  И не подбирала бы! Никто ее не просил! — запальчиво крикнула Лиза, и в голосе ее задрожали слезы.— Лучше подохнуть, чем так жить... Если я оступилась, так меня втаптывать в грязь нужно, да? Встретила я твою разлюбезную Дарью на рынке, а она, вместо того чтобы спросить, каково мне приходится, с моралью в душу лезет: вам, дескать, все нипочем — ни тюрьма, ни сума, знай живи без ума!..

—  Наверное, осерчала, обиделась, что ты не пришла к ней.

—  А кто мои обиды подсчитывать будет? — грея о стакан озябшие руки, спросила Лиза.— Я что, обязана перед всяким наизнанку выворачиваться? Не хочу милостыню ни у кого просить, даже если я у всех как бельмо на глазу!.. Да что старуха — покипит да остынет, а вот придешь куда справляться насчет работы: глаза отводят, зайдите, мол, на следующей неделе. А это значит — лучше не приходите, видали мы таких! В ватнике совсем не показывайся — как на собаку смотрят. Сегодня вот выпросила у знакомой бабы шубку надеть, авось теперь пофартит!

Она медленными глотками допила чай и, отставив стакан, горестно вздохнула.

—  Не удалась моя жизнь, Костя...— Губы ее снова дрогнули.—Ты не в обиде, что я по старой памяти зову тебя так?

—  Что за ерунда!

—  Кому как. Пришла я тут к одному типу... Не я, так ого б тоже судили. А теперь он мне на порог указал! — Лиза поднесла горящую спичку к погасшей папиросе, пых-

нула дымком.— Побоялся, видно, карьеру строит. Ну да пес с ним. Придет срок, он еще вспомнит обо мне.

Константин терялся от быстрой смены ее настроений — то она отчаивалась и готова была зареветь, то начинала улыбаться и подводить карандашом выпяченные губы, то снова мрачнела и уже грозила кому-то близкой расплатой за свои унижения.

—  Слушай, Костя... Замолви-ка ты за меня словечко перед Коровиным, а? Он сейчас в силе — все может сделать, если захочет!

—  Нашла кого просить! — Константин усмехнулся.— К кому угодно, но только не к Коробину! Уволь!..

—  Неужели успел поцапаться? Смотри, Костя! Сергей Яковлевич из тех людей, которые ничего не забывают и не прощают... Я хорошо зпаю, как оп карабкался до этого места. Этот ни перед чем не остановится!..

—  Ну вот видишь, а сама уговариваешь меня идти к нему! Да оставайся у нас в Черемшанке, и мы найдем тебе работу по душе.

—  Не-ет, Костя, это не по мне.— Лиза встала, щелкнула сумочкой, прошлась по кухне.— И не зови! Чего я тут не видела? Задрипанного клуба, где раз в неделю крутят киношку? Жить в общей избе со всеми и ходить по одной половице? Не осталась бы тут, если бы даже в жены меня взял!

Она рассмеялась, тряхнув соломенной челкой, а Ма-жаров, потемнев в лице, сказал зло:

—  Каждому городские удобства подавай, оперу и балет. На меньшее никто не согласен... А как в магазине туговато с хлебом, так о деревне начинают вспоминать!..

—  А ты как хотел? Чтобы я заживо тут себя похоронила?— Лиза опять держалась заносчиво и грубо.— У меня не сто жизней в запасе, а одна-единственная. Я из себя идейную не строю и удобрять землю ради других не желаю.

- Понимаю. Ты хочешь только брать и ничего не отдавать взамен? — Он уже жалел, что говорит ей эти жесткие слова, но не мог остановиться.— Мне стыдно и горько, что ты так думаешь! Тростинку вон в землю воткнут и ждут, что из нее вырастет, а ты человек!..

—  Оказывается, ты тоже мастер красивые слова говорить! — Лиза набросила шубку, поправила на голове серую шапочку.— Я словами давно по горло сытая...

- Постой! Я не хотел тебя обидеть...

«Веду с ней душеспасительный разговор, а ей, может быть, жить не на что»,— сожалея, подумал Константин и вытянул из бумажника три сторублевки.

—  Возьми на первое время, пока устроишься. Начнешь работать — вернешь.

Лиза долго отказывалась, по он все же втиснул ей в карман деньги, и она наконец смягчилась.

—  Спасибо, Костя.— Похоже, она была искрение растрогана.—Забудем, что мы тут наговорили,—у каждого свои болячки... Я в долгу не останусь, мне бы только зацепиться, а там я не пропаду...

Они вышли из избы и шагали солнечной стороной улицы, и снова к Константину возвращалось то приподнято-радостное настроение, с каким он проснулся и глядел на семицветное радужное пятно.