Войди в каждый дом (книга 2)

Следом за Дымшаковым они вошли в избу. Егор опустился на колени у печки и положил теленка на кучу мягкого тряпья. Проснулись от шума и голосов дети, соскочили с постели, запрыгали около телочки, приседая на корточки, смеясь, трогая ее маслянисто-липкую мордочку. В другое время Анисья живо вернула бы их в кровать и уложила спать, но сегодня она позволила им радоваться вместе со всеми...

—   Тащи, мать, все на стол! — зычно командовал Дымшаков.— Обмоем по всем правилам такой хороший приплод!.. Может, это сбережет нашу телку от злой напасти.

Шалымов провожал председателя до самого дома. Лузгин сердито сопел, месил сапогами грязь, изредка звучно сплевывая сквозь зубы.

Прижимая к боку пухлый портфель, Шалымов еле поспевал за председателем, и, хотя его так и подмывало заговорить с Аникеем, житейская мудрость не велела ему торопиться. Не спрашивают — и не лезь, дай человеку успокоиться, прийти в себя. Кто знает, что у него на уме? Может, он только и ждет, чтобы ты развязал язык, и все злое, что скопилось, выплеснет на тебя! Самое глупое дело — попасть под горячую руку, и обижаться не станешь: сам схлопотал.

У калитки Лузгин нашарил лавочку, грузно опустился. Шалымов молча стал рядом, пристроив на лавочке портфель — хоть и невелика тяжесть, а оттягивает руки.

—   Как считаешь, министр финансов, какую цепу мы можем дать за килограмм живого веса, а? — спросил вдруг Аникей, будто всю дорогу только над этим и ломал голову.

«Ага! — радостно отметил про себя Шалымов.— Значит, отступать не собирается, чует в себе силу!»

—   Я бы для начала не давал много,— помолчав для солидности,   посоветовал   бухгалтер.— А   поближе,   когда надо будет коров вести, надбавил, скажем, еще половину.

—   Варит башка — не зря тебе деньги платим! — довольно забасил Лузгин, разгадав несложную хитрость Шалимова.— Тогда, пожалуй, лучше сделать наоборот: поначалу объявим по семь рублей за килограмм и срок наметим, ну, к примеру, двенадцатого мая, а кто приведет свою корову хотя бы днем позже, получит три с полтиной, наполовину меньше. Намотал?

— Еще ловчее! — согласился Шалымов и, потеснив портфель, присел на краешек лавочки.— Рассчитываешь, что все-таки поведут скотину?

Аникей пососал цигарку и, бросив зашипевший окурок в лужу, хмыкнул:

—   А куда денутся? Поведут, раз надо...

—  Ну а, допустим, погорим мы? — осторожно усомнился бухгалтер.— Тогда как?

—  Тогда нас на мыло! — Аникей захохотал, но тут же оборвал смех, добавил с туманной многозначительностью: — Пробатов с Коробиным это дело поджигают, им и гасить...

—   Начальство, оно всегда сухим выйдет из воды.— Шалымов вздохнул.— В случае чего нас первых за загривок возьмут — это уж точно!

—  Тут, министр, игра идет по-крупному,— вяло обмолвился Аникей, как бы недоговаривая что-то.— Если руководители сорвут банк, то и мы с тобой будем в выигрыше... А наш больно ученый парторг может сколь угодно разоряться!.. Без него мы тут не знаем, что где сеять... Ишь какой грамотей выискался! Спичками думает дорогу осветить!

—  Ты его со счетов не сбрасывай,— вскользь заметил Шалымов.

—   И без меня скоро сбросят.— Аникей пренебрежительно махнул рукой.— Ради него заворачивать назад не станут. Хоть посередь дороги ложись, такую махину не остановишь.

—   Это ты зря. Он тоже не лаптем щи хлебает.— Шалымов нашел нужным охладить председателя.— В министерстве работал — знает, где какие двери открываются...

—   Эка невидаль — в министерстве! Что там, не такие же люди — две ноги, две руки, рот посредине!

Лузгин поднялся, позевывая, похлопал ладонью по открытому рту, будто по пустому бочонку, стиснул плечо бухгалтера.

—  Все будет путем, иди отдыхай! — Подав в руки Шалымова портфель, он добавил раздумчиво: — Утром покидай на счетах, сделай раскладочку: что мы будем иметь, если всех личных коров пристегнем к общему стаду... Да скажи брательнику, чтобы утром прислал ко мне Авдотью Гневышеву.

Во дворе навстречу Аникею, гоня по проволоке железное кольцо, гремя цепью, рванулся пес, бросил лапы ему на грудь, часто задышал жаркой и влажной пастью,

—  Постой, сатана! Устал я,— сказал Аникей и, потрепав собаку по густой шерсти, оттолкнул от себя.— Не до тебя сейчас... На место!