Воин Доброй Удачи

Маловеби пожал плечами, задумавшись о краткой схватке между Меппой и одиноким кудесником школы Саик, дряхлым, встрепанным стариком, который защищал злополучный город. Кишаур-разбойник парил в воздухе, неуязвимый для огня, изрыгаемого головой анагогического дракона, неспешно посылая потоки голубого мерцающего света, чистого и прекрасного. И не меньше, чем грозная сила Меппы, который, без сомнения, обладал Первосилой, именно красота зрелища поражала Маловеби и заставляла склониться.

Быть кудесником – значит пребывать среди искажений.

– Странно видеть Работу без Знака, – признался Маловеби, улыбнувшись благоразумной, скользкой улыбкой старого дипломата. – Но мы, адепты, привыкли к чудесам.

Последние слова он произнес резче. То, что он наблюдал, производило глубокое впечатление. Сила Меппы, прежде всего. Военная проницательность падираджи. Хитрость и бесстрашие фаниев, не говоря уж об их варварстве…

Но ничто не пугало больше, чем слабость Новой Империи.

Слухи оказались абсолютной правдой: аспект-император добивался побед с безумной целью продвинуться в пустоши, лежащие на севере. Недовольное население. Плохо вооруженные солдаты, едва обученные и еще хуже управляемые. Немощные, слабоумные адепты. И что самое интересное, совершенно без хор…

Нганка-наю, Зеуму, нужно было узнать. Эта ночь будет наполнена дальновидческими снами.

– Люди называют его Камнеломом, – сказал Фанайял. – Меппу… Поговаривают, что он был послан к нам Одиноким Богом.

Маловеби обернулся к нему, моргая.

– Что ты сказал?

– Я говорю, что он был послан мне! – расхохотался падираджа с соколиным профилем. – Я – дар Одинокого Бога его народу.

– А что он сам говорит? – спросил Второй Переговорщик теперь с неподдельным интересом.

– Меппа? Он не знает, кто он.

Глава 6

Меорнская Глушь

Все извечно скрыто. Нет ничего более обычного, чем маска.

Айенсис «Третья Аналитика Людей»

Если обнаружишь, что к тебе кто-то нагрянул, вспомни, что он открылся тебе так же, как ты ему. Когда такое случается с Людьми, а натура их воинственна, откровение всегда приходит обеим сторонам.

Манагорас «Ода долгоживущему глупцу»

Поздняя весна, Новой Империи Год 20-й (4132 год Бивня),

Длинная Сторона

Оно преследовало их всю дорогу, пока отряд ломился через Глушь. Следило и алкало, исполненное ненавистью…

Как же оно ненавидело.

По большей части прячась среди деревьев, оно, забавляясь, скакало по сухим ветвям под кронами. Оно питалось белками, пожирая их сырыми, а однажды поглотило и дикую кошку, которая сама вначале пыталась его поймать. Ужин его составил ее мяучащий выводок, который он съел, посмеявшись над их шипением и попытками его царапнуть. Их крошечные черепа раскалывались, как лакомство.

Дни напролет. Недели.

Пробираясь по корявым сучьям, вымокая под ливнями. Оно смотрело на их усталую поступь, разглядывало их спящими. Наблюдало, как они ссорились и пререкались. Три раза оно было свидетелем их сражений с заблудшими детьми Праотцев, шранками, и, притаившись, следило широко открытыми, любопытными глазами, как переплетения волшебного света и теней скользили, колыхаясь, по темным чащобам.

Порой оно осмеливалось подползти поближе, как змея, подкрадывающаяся к жертве. Натирая свой фаллос о кору ближнего дерева, оно не сводило взгляда с девушки, которая спасла всех в старинных подземельях. Ему были ведомы вожделение и злоба. Оно смотрело с необычайной пристальностью, незнакомой Людям.

Оно звалось Сома.

Каждую ночь оно искало какое-нибудь дерево повыше, башню среди колонн поменьше, и забиралось, прыгая и раскачиваясь среди ветвей, сухих и зеленых, следуя по развилкам и веткам до самых тонких, пока не высовывалось за лиственный покров. Там, тихонько покачиваясь на ветру, оно оглядывало океан древесных крон.

И запрокинув голову на спину, издавало крик.

Вопль.

Стражу за стражей, ночь за ночью, оно пронзительно визжало на таких тонах, что даже собаки не улавливали этих криков. Только крысы слышали их.

Оно вопило, пока во рту не выступала кровь.

Ущербы не могли за ними угнаться.

Около полудня они принялись роптать, по крайней мере, сначала. Белморн, отличавшийся особой необузданностью галеот, который стал их предводителем де-факто, дошел до того, что стал обвинять Шкуродеров в черной магии. Акхеймион видел, как Капитан не спеша подошел к громадному Белморну, размахивающему руками, и вонзил нож ему в подмышку.

– Ваши жизни принадлежат мне! – крикнул он остальным. – Я волен избить! Пытать вас! Убивать!

Этой ночью два Ущерба исчезли, Акхеймион не помнил их имен. Никто не обмолвился о них ни словом ни в тот день, ни в последующие. Скальперы не говорили о мертвых, тем более таких презренных, как Ущербы.