Воин древнего мира

Кхай отправился на север, потому что Манек не хотел возвращаться на границы Сидона, как и Кхай не горел желанием увидеть нубийские джунгли. Поэтому Манек ехал на юг, а Гендухр Шеббитон, теперь тоже полководец, направился на восток к кеметскому форту Петосу.

Вновь армия Аштарты разделилась на три части.

Кхай по пути взял форты Кураг и Гира, а потом понесся дальше на север, обходя по краю западные болота, направляясь к Таносу и лесам, за которыми лежал Нил. Манек взял форт Афаллах и уничтожил большой отряд кеметов к западу от Пех-Ила, затем отправился в Нубию, чтобы поддержать черные легионы Ньяки и уничтожить отряды фараона там, где они вновь перебрались через реку. Чуть больше чем через неделю кеметские армии отказались от вторжений в Нубию и Сидон.

Полководцы фараона решили укрепить границу Куша, который простирался от Милах-Тона на севере до Субона на юге. Кеметы разбили лагерь к западу от реки. Там разместились тысячи воинов. В Асорбесе семи черным магам приказали временно оставить поиски бессмертия для Хасатута и заняться более неотложными делами.

Фараон еще не решил, как наилучшим образом использовать их колдовскую силу.

Хасатут знал, что его солдаты не могут противостоять железным мечам Куша, а колесницы кушитов оказались ужасными боевыми машинами, подобных никто никогда не видел в древнем мире. Простой численный перевес больше не имел значения, потому что клинки и колесницы кушитов превращали в насмешку все старые военные концепции. Тут и понадобились фараону семь черных магов, силу которых армии Куша скоро предстояло испытать.

Прошла еще неделя. За это время армии Аштарты укрепили свои позиции, исследовали захваченные ими территории в лесах между болотами и вдоль края саванны к востоку от Дарфура. Нубия и Сидон были готовы нанести удар одновременно с Кушем. Но и фараон не терял времени даром. Паромы перевезли тысячи наемников и новобранцев через реку, и теперь к западу от Асорбеса из них формировали новые полки.

Но, несмотря на всю мощь Кемета (его армии по численности все еще превосходили в три раза армии Куша и его союзников вместе взятых), Хасатут знал, что реальная сила его армии и армии Аштарты равны, но оружие Куша лишило его преимущества, поэтому он и обратился к семи черным магам. Первое оружие, выбранное приверженцами темноты из своего арсенала, достаточно часто встречалось вдоль берегов Нила: это были крысы.

Глава 2

В войну вступают колдуны

Черные маги фараона работали быстро и уверенно, потому что их новое задание нравилось им гораздо больше и они могли выполнить его без особого труда.

— Уничтожьте Куш! — приказал фараон. — Сотрите с лица земли кушитов, а также Нубию и Сидон.

Делайте, что хотите, но уничтожьте их. Разбейте их армии и приведите ко мне их военачальников — тех, кто уцелеет!

Если бы фараон пожелал этого семь лет назад, то колдуны тут же исполнили бы его желание, но тогда они лишили бы своего повелителя источника рабов, сырья для строительства пирамиды, посягнув на устои империи Хасатута. Какой смысл быть правителем пустынных земель? Однако теперь казалось предпочтительней править опустошенными землями, чем полностью лишиться власти. Отказываться от жизни, пока она не пришла к естественному концу, пока не удовлетворены амбиции, фараон не желал. Ныне же полное уничтожение врагов стало необходимостью.

Так что семь черных магов разбудили силы тьмы, и те дали чародеям совет. Колдуны приняли его и постарались исполнить то, что им советовали...

* * *

Кхай взял Танос два дня назад. Теперь его армия стояла лагерем в лесу между Таносом и Милах-Тоном, на краю высохших болот. Хамсин царствовал над Нилом. Пелена пыли затянула небо на востоке, но жгучий ветер пустынь оставил свой след: трава пожелтела, ветви и листья деревьев и кустарников высохли и опали, Стояла ночь, Кхай лежал в своем маленьком шатре и спал, стараясь отдохнуть — настолько, насколько позволяли условия. На следующий день он планировал начать наступление на Милах-Тон, а еще через день взять его. Однако полководец спал беспокойно и не только из-за жары, которая проникала сюда из сердца Кемета. Сон приходил и уходил, легкий, как привидение. Кхай вертелся на своей грубой постели и потел. Он лежал в полутьме. Его шатер освещала лишь небольшая, свисающая с потолка светильня. Наконец сон овладел полководцем, Кхай поддался его чарам, и к нему явились видения.

...Он оказался в сердце Куша.

Над головой Кхайя горели звезды, а рядом с ним стоял маг — толкователь снов, тот, что с коричневой кожей и проницательными глазами. Неподалеку застыли Гендухр Шеббитон и Манек Тотак. Они стояли рядом и смотрели на восток, на Кемет.

— Ты боролся с моими чарами, Кхай, с силой, которую мне редко доводилось встречать, — сказал маг. — Разве ты не почувствовал, что это я. Тот, кто не только растолковывает сны, но и использует их в других целях? Хотя неважно, потому что сейчас ты здесь, и я должен тебя предупредить.

— Предупредить? — повторил Кхай.