Воин с улицы Суворова

Олежкины слова оказались пророческими. Урок рисования начался нормально, все ходили набирать воду в баночки, мочили кисточки. Учительница, пользуясь тем, что рисование любили все, задала рисунок на свободную тему. И тут началось. Лёха к своему ужасу нарисовал в альбоме тот самый домик, который увидел утром на асфальте. И судя потому, что он увидел у других – они все рисовали один и тот же рисунок. Домик, а в окне чёрный человек. Он в раздражении выдрал из альбома лист и, скомкав его, начал новый: хотел нарисовать космонавта, планету Марс и инопланетян, и ведь нарисовал, но, когда снова взглянул на рисунок, там был всё тот же самый проклятый домик, и человек в окне показался ему намного реалистичнее.

Снова по классу пополз зловещий неясный шепот. Лёха закрыл уши руками, но не тут-то было. Его начали закидывать бумажками. Он развернул одну, потом вторую – одно и то же. Домик.

– Дети! Посмотрите, какой прекрасный рисунок нарисовал Петя! – звонко воскликнула Валентина Леонидовна— посмотрите, какие он использовал яркие краски! А кто у тебя там, в окне, Петенька?

Лёха бросил косой взгляд на рисунок тупого Непы, Петьки Зелинского, и горестно скривился. Петя приволок большой альбомный лист, на таком впору было целый чертёж нарисовать, и сейчас гордый стоял рядом с учительницей, сияя, как начищенный пятак.

“Эх, я бы тебе харю кирпичом-то почистил, гадский Петя”!

Лёха еле сдерживался от негодования. Петя нарисовал очень большой дом и оттуда, сейчас, сквозь лист бумаги, пытался прорваться в класс страшный чёрный человек. Ну, конечно. Смотрите на него. Зовите.Пусть он запомнит каждого из вас. Он ждёт вас на пир. Он накормит вами своих детей леса. Что же это за дети такие? С какой вы улицы?

Умом Лёха понимал, что пока он не выяснит причину появления этих загадочных явлений, пырять складным ножом чёрного человека бесполезно. Нож вообще не вариант. Сюда бы рыцарей из детского сада. Орден манной каши, в своё время, мог разобраться с любой страхолюдиной или чудовищем. Всё пошло бы в дело: кубики, игрушки, даже обыкновенный карандаш, а если бы враг проник в спальню…Ого-го бы что с ним тогда сделали. А тут какая-то гадина приползла в класс и ничего с ней нельзя поделать. Наводит морок на всех, даже на одарённых. Скорее бы урок кончился.

Валентина Леонидовна, тем временем, при помощи всё того же Пети, прикрепила на классную доску его рисунок, чтобы все могли им полюбоваться.

Лёха увидел, как ему предупреждающе машет Олег. До этого его друг вёл себя очень спокойно, но как только рисунок начали разворачивать, занервничал не на шутку.

“Диверсия, – знаками показывал Олег, – уничтожь рисунок, пока не поздно”.

Чем? – молча развёл руками Лёха.

“Рогаткой! Пустая ты голова! Рогаткой”! – жесты Олега были весьма красноречивы.

Лёху два раза просить не надо. Он прищурился и, мстительно улыбнувшись, запустил руку в карман портфеля. Когда сидишь один на последней парте, да ещё в третьем ряду, никто не помешает совершить возмездие. Тем более сейчас, когда весь класс пребывал в трансе и дети смотрели только на учительницу, заканчивающую возиться с картиной. В качестве снаряда он выбрал самую жирную масляную краску. Красную. А уж запустить её из рогатки так, чтобы она никого не забрызгала по дороге, Лёха умел, как никто другой. Злые языки, правда, хвалили Батона из 4В. Якобы Батон считался самым остроглазым и ловким на улице Чкалова. Но то Чкалова – она улица большая. А на Суворова – Лёха лучший стрелок. Если надо, кто угодно даже на Спортивной подтвердить может.

Он выждал момент. Тут главное, не подставить под удар любимую учительницу, а вот Петей пожертвовать можно. Давно у Лёхи на Петю кулаки чесались, а в открытую наказывать было нельзя. Ещё не дай бог пионеры узнают. Начнётся преследование. Среди улиц, бить и унижать НЕПов считалось плохим поступком, но сейчас-то, чего? Дело благородное. Он детей защищает. Вот он – момент! И Лёха выстрелил.

Валентина Леонидовна отступила от рисунка в сторону, взмахнула рукой, собираясь ещё раз при всех похвалить рисунок, и тут в самом центре, на месте, где у домика было окошко, появилось сочное красное пятно.

Учительница ахнула. Дети ожили и засмеялись. Басом заревел Петя, лицо которого забрызгало красной краской.

– Абстракционизм! – закричал кто-то. – Лови Пикассо!

– Кто это сделал? Хулиганы! Я требую, чтобы тот, кто совершил этот хулиганский поступок, немедленно признался! – пылала праведным гневом учительница.

“Вот сейчас меня и сдадут. Или что портфель заставят выворачивать”, – обречённо подумал Лёха. Все в классе знали, что у него есть рогатка. Да и сама Валентина Леонидовна… Знала. Вон как зыркает. Указку в руку взяла…

– Я в последний раз спрашиваю! Иначе пеняйте на себя! Я…

– Это Пыня…То есть…Валентина Леонидовна – это Ванька Пантелеев из рогатки стрелял. Проверьте сами, у него в портфеле рогатка! – неожиданно для всех, и даже Лёхи, выкрикнул со своего места Олежек.

В классе повисла гробовая тишина. Все ученики повернулись к побледневшему от такой клеветы и ужаса Пыне. Все знали, какой он был тихий и добрый мальчик.