Воин [The Warrior]

Халеву было так же хорошо известно, как и другим, что жена Моисея, Сепфора, была мадианитянкой, а ее отец, Иофор, — вождем этого народа. Когда Господь вывел израильтян из Египта, Иофор встретился с Моисеем на Божьей горе и вернул ему Сепфору и сыновей. Иофор даже посоветовал Моисею избрать верных мужей из каждого племени, которые будут помогать ему судить народ. Иофор — мудрый человек.

— Иофор был достойным человеком, Иисус, но он уже давно умер. Сепфору уже никто не помнит, а сыновья Моисея научены путям Божьим. У них нет ничего общего с их родственниками, которые поклоняются Ваалу.

— Ты слишком жестко судишь о мадианитянах, Халев. Моисей велел относиться к ним как к братьям.

— Но их женщины не ведут себя как сестры. Вы посылали кого–нибудь узнать, что происходит в Ситтиме?

Иисус Навин нахмурился.

— Нет.

— Может, следовало бы. Может, тебе стоит поговорить об этом с Моисеем. Наверное, он должен помолиться и спросить Господа, почему мадианитяне так дружелюбны и нужно ли нам поддерживать с ними деловые связи. — Ему не удалось скрыть свое недовольство.

Иисус Навин сердито посмотрел на него.

— Наш вождь — Моисей. Не я.

— Разве это означает, что ты не должен думать самостоятельно? — Халев заметил, как покраснело лицо Иисуса Навина и как потемнели его глаза. — Некоторые наши мужчины ходят в мадиамские поселения. Разве Господь говорил нам смешиваться с этим народом? Когда–то давно у Моисея была причина доверять мадианитянам. Но можно ли им доверять сейчас?

— Если будет возможность, я спрошу.

— Сделай так, чтобы была возможность!

Халев поспешил уйти, чтобы не наговорить более резких слов. Он собрал своих сыновей и внуков.

— Не общайтесь с мадианитянами и избегайте их.

— Разве Моисей говорил что–то по этому поводу?

Халев повернулся к Ардону.

— Я вам это говорю, а я — ваш отец.

Они уже давно научились не спорить с ним. Поэтому никаких вопросов не последовало.

Но юноши и мужчины, которые учились военному делу вместе с сыновьями Халева, поступали, как считали нужным, и в свободное время бывали у мадианитян. Они рассказывали, как необыкновенно приветливы и красивы мадиамские девушки. Ну, и, в конце концов, у Моисея ведь была жена мадианитянка. Ничего удивительного, что их влечет к ним. А пиры под ветвистыми дубами невозможно сравнить ни с чем, что они видели за время странствования в пустыне. Как то Халев случайно встретил группу юношей, которые, смеясь, тихо перешептывались: их глаза горели, щеки раскраснелись.

— Вам лучше пойти и посмотреть на это самим, — донеслось до его слуха.

Его сыновьям тоже хотелось пойти туда, и они каждый день просили у Халева разрешения.

— Все ходят. Мы единственные, кто не показывает гостеприимства родственникам Моисея.

— Вы не пойдете к ним.

— Хармий отпустил своего сына.

— И Салу.

— Салу из племени Симеона. А ты отчитываешься передо мной. А я говорю «нет». Если вы еще раз меня об этом попросите, я найду вам такую работу, что у вас не будет сил стоять на ногах, не то что думать о мадиамских девушках и их пирах!

Несмотря на запрет Халева, некоторые из племени Иуды все же пошли к мадианитянам. Они вернулись поздно. Кто–то пропустил утреннее поклонение. А один из этих юношей упал во время утренних упражнений. Ни сочувствия, ни терпения у Халева не было.

— Встань.

Юноша изо всех сил пытался подняться на ноги, его лицо приняло землистый оттенок, он дрожал и боялся посмотреть Халеву в глаза.

— Иди в свой шатер, Асриил. — Халев бросил на него сердитый, неприязненный взгляд. — Иди! Сейчас же! Пока я не завалил тебя обратно на землю! — Он смотрел, как юноша, спотыкаясь, уходит. Повернувшись к остальным, Халев показал на Асриила. — Разве кто–нибудь в таком состоянии может выступить против врага? Вот, что происходит, когда вы всю ночь где–то гуляете. От вас вред один! И это будет вам стоить жизни ваших братьев! Никогда не забывайте, что мы служим Господу, Богу Израиля. И мы готовимся войти в Ханаан по Его повелению. Наше наследие находится там. — Он показал рукой. — Хананеи не будут открывать перед нами ворота своих городов и любезно приглашать нас войти. Валак собирает армию против нас. У нас нет времени танцевать, петь и веселиться с мадианитянами!

— Господь послал на нас кару! — вдруг донеслись крики из стана.

В стане оплакивали умирающих юношей.

— За что? — рыдала чья–то мать. — Мы делали все, что Господь говорил нам, а теперь Он убивает наших детей! Почему?

* * *

Асриил умер. За ним последовало множество других. Из сыновей Халева не заболел никто, но он, тем не менее, допрашивал их до тех пор, пока они не рассказали все о том, что, по словам других парней, происходило у мадианитян: об их соблазнительных девушках и пиршествах под ветвистыми дубами.

— Не удивительно, что Господь убивает нас. — Халев заплакал. — Мы согрешили против Него. — Халев посмотрел на Иисуса Навина, сидящего рядом с Моисеем. Они собрали старейшин, чтобы решить, что делать, ибо Божье наказание распространялось по стану. Сотни уже погибли, и сотни других умирали каждый день.

— В чем мы согрешили? — спросил кто–то.

— Мадианитяне.