Воин

Я протянул гному руку на прощание, и тот ее пожал, внимательно глядя мне в глаза. Я только усмехнулся и сказал:

– Не ищи во мне того, чего нет. Я действительно не вполне нормальный, но мне это ничуть не мешает. До встречи, друг!

Я развернулся и пошел к конюшне, а Шаринон за моей спиной тихо ответил:

– Удачи, Алекс!

Улыбнувшись, я продолжил свой путь. Зайдя за угол, я увидел вдалеке большой деревянный сарай, и по донесшемуся до меня запаху понял, что не ошибся с выбором направления. По пути я позволил своему организму восстанавливать все повреждения, нанесенные мне гномом. Все оказалось гораздо проще, чем я предполагал, когда давал гному себя избивать, и в итоге мои повреждения ограничились синяками на лице, кровоподтеками и сильно разбитыми губами. Мне сильно помог мой защитный кокон, который не только спас ребра от пинков жесткими сапогами, но и уберег внутренности, хотя полностью все удары не погасил. Так что разбитое лицо – это довольно небольшая плата за дружеские отношения с командиром королевских гвардейцев, тем более что для меня залечить его – сущие пустяки, а гном наверняка еще долго теперь будет переживать, что избил невиновного. Ничего, пусть помучается, ему полезно.

Когда я дошел до конюшни, то уже полностью заживил губы, да и припухлости с лица стали медленно сходить. Приметив невдалеке корыто с водой, я подошел к нему и смыл кровь с лица, пожалев, что несколько капель все же попало на одежду. Нужно будет обновить гардеробчик, прежде чем соваться к мастеру Лину, иначе тот может послать прямо с порога, так как по внешнему виду я – типичный оборванец. Никто же не знает, что в сумках у меня только золота больше тысячи монет. А есть еще эльфийские клинки и лимэль, который также можно продать, ведь мне он без надобности, я уже и сам себя подлатать могу.

Зайдя на конюшню, я обнаружил там двух парней и осведомился, где мои лошади. В ответ на это они отвели меня в дальний угол сарая, где мои четвероногие аппетитно хрумкали овес или нечто, очень на него похожее. Наши сумки все так же висели на седлах – видимо, никто даже не осмелился к ним прикасаться. Я этому только порадовался и, стащив их на землю, принялся оперативно перебирать содержимое. Отделив свои вещи, я упаковал их в свои сумки и вновь забросил на одну из лошадей. В сумки Алоны я кинул платье, книгу, несколько ее одежонок и мешочек с драгоценностями, который забрал из дома в Вернаре.

Оторвав свою лошадь от ужина, я вывел ее из стойла, оседлал, а потом запрыгнул к ней на спину, поправил поудобнее лук и выехал во двор. Вторую я решил оставить на конюшне – мне она была не нужна, а возиться с ее продажей было лень. Шаринон, оставив своих подчиненных устраивать лошадей, уже ушел, поэтому я отыскал взглядом того самого начальника стражи, который провожал нас к королям, и подъехал к нему.

– Передайте это принцессе Алоне, пожалуйста, – попросил я, протягивая сумку гномки.

Начальник стражи недовольно поморщился, но все же взял ее и обещал доставить в лучшем виде. А я, поблагодарив его, миновал тот самый черный ход, даже не слезая с лошади, и очутился на центральной площади, раздумывая, куда теперь ехать. Поглядев на небо, я понял, что через полчаса совсем стемнеет. Было ясно, что за такое время найти мастера мне вряд ли удастся, потому сперва нужно подыскать место, где можно спокойно переночевать. Повернув от дворца направо, поскольку направление особой роли не играло, а налево я ходить не любил, я въехал в переплетение улиц и стал искать постоялый двор.

Сразу я его не обнаружил, зато по запаху нашел отличный трактир, к которому и направил свою лошадь. Это заведение с виду было довольно приличным. Сдав на входе лошадь подбежавшему мальчишке, я велел накормить ее отборным зерном и пообещал вознаградить за труды, а сам взял сумки (на всякий случай, столица все-таки) и зашел внутрь. Волна ароматов просто сбивала с ног, у меня сразу же потекли слюни, а желудок стал издавать звуки квакши в брачный сезон. Упав за свободный стол, я подозвал к себе одну из барышень, что ходила по залу с кувшином в руке, и заказал плотный ужин на двоих. Служанка умчалась за едой, а я стал оглядывать помещение.

Почти все столики были заняты людьми разнообразных профессий – от кузнеца-гнома, что сидел с бочонком пива, до воина с мечом за спиной. Некоторые вели тихую беседу, а многие просто отдавали должное еде. Видимо, заведение пользовалось популярностью, а драки тут случались весьма нечасто, в чем я успел убедиться, пошатав лавку, на которой сидел. Мебель к полу не была прибита, а значит, никто не опасался, что она будет использоваться драчунами в качестве последнего аргумента. Особый колорит придавал заведению певец, который на невысоком помосте в темном углу выводил что-то очень немелодичное под аккомпанемент расстроенного струнного инструмента. Этому инструменту я уделил внимание больше, чем певцу, чьи завывания заставляли меня кривиться, как от царапания по стеклу.