Война 1870 года. Заметки и впечатления русского офицера

Наконец, в подтверждение нашего мнения о том, что армия, во время самого обхода ее неприятелем, может прорвать его линии, мы можем еще указать на то, что все сдавшиеся под Седаном пленные французские офицеры, с которыми нам случалось разговаривать об этом последнем подвиге бывшего императора, высказывали свое глубокое убеждение в том, что не будь маршал Мак-Магон ранен в 7 1/2 часов, — в ту именно минуту, когда он собирал корпуса Лебрена и Дюкро, чтобы пробиться с ними на Мезьер, — он вполне достиг бы этой цели! Не смотря даже на рану Мак-Магона, намерение это было бы приведено в исполнение генералом Дюкро, которому он сдал командование над армиею и передал свои наставления на этот предмет, — если бы удобная, для наступления на неприятельскую линию, минута не была утрачена, так как в это время Дюкро, в свою очередь, должен был передать начальство над армиею прибывшему, за два дня перед тем, из Алжира, генералу Вимпфену, как старшему в чине и имевшему на это письменное приказание от тогдашнего французского военного министра.

Из всех приведенных выписок, примеров и рассказов, можно, по нашему убеждению, вывести то заключение, что ни скорострельное ручное оружие, ни усовершенствованная артиллерия ни в каком случае не могут воспрепятствовать обойденным или окруженным войскам пробиться через неприятельскую линию, — если только они твердо на это решились: примеры кавалерийских атак, прорывавших несколько линий, — лучше всего доказывают справедливость этого мнения. Но для того, чтобы подобная решительная попытка, от которой зависит спасение целой армии, вполне удалось, необходимо, во-первых, чтобы главный начальник сумел выбрать наиболее удобный для этого момент (хотя бы, например, то время, когда не все еще неприятельские силы успели подойти и занять назначенные им места), и, во-вторых, чтобы первый удар войск, находящихся в главе атакующей колонны, был своевременно и дружно поддержан задними линиями; без этого последнего условия — атака передовых колонн всегда останется бесплодным подвигом храбрецов и бесполезною их гибелью.

При умении главного начальника воспользоваться удобною минутою, при полной решимости его и храбрости войск, предпочитающих смерть в бою бесславному плену, попытки прорвать неприятельские линии непременно должны увенчаться успехом, хотя, конечно, войскам этим и придется понести большия потери.

Само собой разумеется, что разбить окружающего неприятеля всего удобнее в то время, когда его отдельные корпуса производят еще обходные движения и не вошли между собою в надлежащую связь. Притом это может быт еще легче в первое время обложения, когда неприятель не успел еще ни усвоиться достаточно с местностью, ни сильно на ней укрепиться.

Затем, с каждым днем дело это становится все труднее и труднее, но все-таки оно возможно, ежели только уловить благоприятное время для атаки и заранее решиться на весьма значительную потерю.

При этом окруженная армия, если даже ей необходимо организоваться, как это было с Французскими войсками в Париже, не должна оставаться без действия, а ежедневно, по возможности, производить вылазки, выбирая для этого различные часы дня и ночи и составляя отряды более или менее разнообразные, дабы неприятель, не зная какое число войск его атакует, постоянно находился в тревоге.

Подобный способ действия, утомляя неприятеля, облегчил бы, таким образом, дело в день решительного боя. С другой стороны — небольшие успехи также возвышали бы дух войск. Французы ни под Метцом, ни под Парижем не употребляли этого способа и каждый раз между большими вылазками были длинные периоды совершенного бездействия.

Обращаясь, затем, к рассмотрению тактических действий воюющих армий, прежде всего следует заметить, что значительное превосходство ручного огнестрельного оружия французов как уже было сказано выше, вместо выгод, которых можно было бы ожидать от такого преимущества, послужило им же во вред, так как побуждало их занимать преимущественно оборонительные позиции, с трудными к ним доступами, которые, задерживая, надолго противника, в то же время лишали их самих возможности переходить в наступление. Таким образом, французы сами у себя отнимали то неоцененное свойство, которое всегда, во всех предыдущих войнах, придавало особенную силу французским армиям, — их решительный, непреодолимый натиск.

Что касается пруссаков, то вследствие постоянно значительного превосходства их в силах над противником, а еще более превосходства нравственного, вследствие блестящих результатов первых побед, — под Вертом, Вейссенбургом и Саарбрюкеном, — они часто, не подготовив достаточно атаку действием артиллерии, и не дав себе времени перестраиваться, — бросались в атаку в густых колоннах и, конечно, несли огромные потери от губительного огня неприятеля.