Война 2017. Мы не Рабы!

      Мы с Иваном сидели у армейского приемника на КП, перестраиваясь с волны на волну, рядом переводчики переводили иностранные новости. В мире экономики хаос. Доллар рухнул так, что грозил своим падением похоронить весь мир. Евро также устремилось вниз. Как не странно, а рубль медленно полез вверх. Неужели весь мир так по-идиотски устроен, что у кого ядерная кнопка - тот и правит экономикой?

      Китай с Японией медлили, выторговывая для себя русские земли. Кремль ответил, что не торгует российскими территориями, что это повод для очередных переговоров. Давно бы так. А не отдавали остров Даманский, политый кровью солдат, мол, это не наша земля.

      Так можно до многого договорится.

      - А, может, по ракете выпустим, одну на Токио, вторую на Пекин? А? Их там много, никто и не заметит потери пары-тройки миллионов? - Иван снова улыбался.

      Я уже изучил Ивана и понимал, что он говорит вполне серьезно.

      На связь вышел со мной начальник Генерального Штаба. Он объявил, что Россия победила, и что сейчас к нам вылетает Главком РВСН. Для переговоров.

      Все каналы передавали, что началась массовая эвакуация войск "союзников". Было, похоже, как янки драпали из Вьетнама.

      Я вышел в зал.

      - Все! Война окончена! Мы победили!

      Все заорали от радости. Обнимались.

      Пленных американцам объявили, что у них есть полчаса на то, чтобы они убрались. Уходить без оружия.

      Сказать, что мы радовались - значит, ничего не сказать. Просто ликование. Всеобщее ликование. ПОБЕДА!!! Полная ПОБЕДА!!! Наша земля снова наша!!!

      Иван тронул меня за рукав, мотнул головой.

      - Ты чего, Иван?

      - Идем, полковник, в твой бывший кабинет. Как ты говоришь, где все началось, там и должно закончится. Я и бутылку припас.

      Мы прошли в штаб. Вот мой кабинет. Повсюду шарахались военные, кто-то что-то тащил. Мой кабинет был закрыт. На двери табличка с незнакомой фамилией.

      Я был пьян без водки. С ноги вышиб дверь. Мебель новая, не чета моей прежней. Ремонт сделали красивый. А мебель-то расставили также как у меня стояла. Сел в кресло, смахнул на пол чужие бумаги и вещи.

      Иван водрузил бутылку водки и баночку маринованных огурцов. В шкафу нашли посуду и банку тушенки. Хоть и лежал там консервный нож, по привычке все открыли своими боевыми ножами.

      Разлили водку.

      - Ну, что, полковник. - Иван обвел свободной рукой мой бывший кабинет - Здесь началась твоя война, и здесь она заканчивается. Не зря я на тебя сделал ставку. За Победу!

      Я встал.

      - За Победу!

      Выпили. Водка хорошая. Не передергивает морду лица, не тянется рука сразу к закуске. А, может, просто привыкли уже к неразбавленному спирту, и водка кажется уже водой?

      - Ну, что, Николай Владимирович, хочу с тобой поговорить по такому вопросу. Мы свое дело сделали. Уходим?

      - Куда уходим? - не понял я.

      - Мавр сделал свое дело - мавр может уходить. Сейчас такой бардак, что затеряться проще простого.

      - Почему я должен прятаться? - я не понимал.

      - Потому что сейчас они тебя, может, и поглядят по головке, конфетку какую-нибудь дадут, а потом сдадут как стеклотару по три копейки за килограмм живого веса. Ты, полковник, а не политик. А там ты ничего смыслишь. Как впрочем, и я.

      Мы еще с Иваном долго спорили, допили бутылку, помянули погибших товарищей.

      Я решил остаться. Не для того я так долго воевал, чтобы потом по кустам хорониться. Устал. Надоело. Хочется нормальной жизни. С семьей увидится.

      Потом прилетел Главком РВСН, я передал ему командование. Он меня обнимал как родного.

      С ним же улетел в Москву. Был восстановлен на службе, был назначен замом Главкома РВСН, от представлений к наградам отказался. Это же была почти гражданская война. Негоже офицеру получать награды за смерть православных.

      Так еще прослужил восемь лет. За это время много что изменилось в мире, да и в России тоже...

      Гаагский трибунал, по которому Россия подписала соглашение, объявил меня военным преступником, потому что я уничтожал войска, действовавшие по мандату ООН. Меня арестовали тихо. Даже и не понял как. Почти батальон спецназа задействовали. Также тихо вывезли и передали под юрисдикцию суда.

      Старик обвел помещение рукой.

      - Вот так, внук, я и оказался здесь.

      - Дед, а ты не боишься?

      - Знаешь, пусть бояться те, кто что-то украл, а я Родину защищал. И отбоялся уже свое. Это они бояться. - дед чубуком трубки показал на потолок камеры, поэтому меня сюда упрятали.

      В комнату вошли мужчина и молодая женщина.

      - О, вот и родители пришли. - дед встал и шагнул навстречу пришедшим.

      - Папа, извини, что так долго. С адвокатами общались. Они говорят, что дело должны выиграть. Жаль, что Миненко не найти. Он тоже в розыске, и его показания как свидетеля очень бы пригодились! Только где его сейчас найдешь! От него ни слуху, ни духу...

      Старик его перебил.

      - У Ивана все в порядке. Жив, здоров. Привет мне передал.

      - Как?

      У всех присутствующих было неподдельное изумление.

      - Он, что приходил?

      - Звонил?

      - Письмо прислал?

      - Эх, молодо-зелено.

      Старик протянул сыну немецкую газету. Ткнул в передовицу с фотографией.

      - Читай, и переводи сразу.