Война близко

Злодей больше всего опасался, что мать и бабка узнают о неприкаянной душе колдуна, хозяйничавшей в подземном царстве. Он с содроганием думал об их гневе, если правда всплывёт.

А рано или поздно всё тайное становится явным. Хорус на беду обнаглел вконец и сам выдал своё присутствие Хильдегарде. Он воспользовался кратким отсутствием Великого Владыки Недр в его личных покоях и проник в помещение. Несколько минут в упор смотрел на магический портрет великанши и строил ей гадкие рожи. Хильдегарда сначала насторожилась, затем возмутилась, а потом не смогла сдержать гнев и выдала тайну волшебного портрета. Она сурово сдвинула брови и уже открыла рот, чтобы обругать неприкаянную душу и выяснить причины столь дерзкого поведения, когда колдун указал на неё пальцем и проговорил: «А художнику не мерещилось. Проклятая злодейка поместила часть своей души в портрет. То-то Великий Хозяин Морей обрадуется этой новости! Виси и помалкивай, исчадие ада!» Он бесцеремонно повернулся спиной к онемевшей от негодования великанше и вышел из опочивальни.

Когда Уранум в следующий раз явился к матери, он подумал, что не уйдёт живым – в таком гневе не видел её ни живой, ни мёртвой. Казалось, она вот-вот выскочит из портрета, выцарапает ему глаза и задушит собственными руками. Буквально припёртый к стенке, он был вынужден сознаться в ужасном провале: опустил глаза, не решаясь встретить полный ненависти взгляд Хильдегарды, и поведал историю, связанную с колдуном Хорусом, в коем-то веке сказав правду.

– Получается, одиннадцать лет ты морочил нам с Нуардис голову, заверяя, что всё идёт по плану и никаких препятствий не существует? – орала великанша. – Бабушка ночей не спит, пытается разобраться, почему мальчик не соответствует своему звёздному предназначению! А её придурковатый внучек забывает сказать, что воспитанием ребёнка занимается колдун! – всё больше распалялась Хильдегарда.

– Мама, это не совсем так! Хорус простой шарлатан. Он только и может, что выпускать на волю души родителей Мауроса и подсылать их к сыну, – оправдывался злодей.

– Так ещё и эти неугомонные покойники мешают нашим планам?

– У них почти ничего не получается!

– Это у нас ничего не получается! Вместо земного воплощения Армарса растёт божий одуванчик! И ты смеешь оправдываться?

Урануму показалось, что сейчас великанша вывалится из картины от негодования.

– Маурос сам по себе такой! – лепетал Уранум.

– Рождённый в ту роковую ночь не может быть добрым! Ты немедленно отправишься к Нуардис и расскажешь всё без утайки! Срочно сообщи бабушке о проклятом колдуне. Никто, кроме неё, не сможет от него избавиться. Сообщи, что он – шпион Великого Владыки Морей, – приказала Хильдегарда.

– Откуда вы знаете? Выдали тайну портрета? Как вы вообще узнали о неприкаянной душе Хоруса?

– Я не обязана перед тобой оправдываться! – одёрнула его мать.

– Передо мной – нет, а перед бабушкой – да, – перешёл в наступление злодей.

– Хорус явился сюда, строил мне гнусные рожи, оскорблял, запугивал, пытался вывести из себя. Я замерла и ничем себя не выдала. Он с досады плюнул и сказал: «Трусоватому художнику померещилось. Живой портрет! Как бы я глупо выглядел, если б доложил непроверенные сведения Великому Хозяину Морей». И ушёл и больше здесь не появлялся. Так и сообщи бабушке.

Уранум услышал за дверью шаги отца. Он замолчал, принял невинный вид, полчаса поизображал заботливого сына, наконец, под пристальным и недобрым взглядом Хильдегарды попрощался с Великим Владыкой Недр и отбыл из родного дворца в Северную пустыню.

Сердце его сжималось от страха. Душа уходила в пятки при мысли о предстоящем разговоре. Хотелось отправиться в противоположную сторону. «А что, спрячусь в лабиринте горы Туррос, там меня никто не найдёт. Хотя нет, бабушка кого хочешь достанет. От неё и на том свете прятаться бесполезно». Неимоверным усилием воли он заставил себя пересечь границу царства Гурсу и предстать перед Нуардис.

Опасения его полностью подтвердились. Накричавшись вволю и едва не сорвав голос, Великая Ведьма с помощью колдовства заставила внука онеметь: «Ты не произнесёшь больше ни звука без моего разрешения. Я буду думать, как спасти положение. А ты осознаешь всю тяжесть содеянного тобой». В тот же миг голову Уранума словно сжали раскалёнными тисками, а виски проткнули длинными иглами. Он рухнул на пол. Непутёвый внук молча корчился от нестерпимой боли, пока великая бабушка искала способ избавиться от Хоруса.

Изощрённая пытка длилась восемнадцать часов: столько времени потребовалось вредной старухе, чтобы вывести заговорщиков из тупика. Когда она перестала мучить внука, он ещё час пролежал без сознания. В чувства его привёл вольный ветер Гурсу, явившийся к госпоже на очередной доклад. Нуардис не сказала ему, что пытала внука, сделала вид, что очень тревожится за него.

– Милый Гурсу, помоги! Он упал в обморок! Кажется, наш мальчик перетрудился. Подуй на него, только не сильно! Свежий ветерок приведёт его в чувства.

– Будет исполнено! – с готовностью воскликнул Гурсу.