Война дезертиров. Мечи против пушек

— Что там? — выговорила девица.

Катрин вырвала у нее одежду, и, путаясь в рубашке, пробормотала:

— Рыба. Большая…

Не соврала. По крайней мере, наполовину. На нижнюю, хвостатую…

* * *

Ценных соображений в голове у шпионки скопилось много. Даже чересчур. Без чужой помощи не разобраться. Катрин крутила в пальцах кинжал. Неуклюжая железка раздражала, но ничем другим руки занять не удавалось. Вообще нервировало слишком многое: и неудобные подушки, и сковывающая одежда, и прямодушное невежество Ингерн. Все попытки расспросить служанку о географии и о событиях, происходящих в ближайших окрестностях города, успеха не имели. Некоторые вопросы Ингерн вообще не могла понять, на другие отвечала заученно и бездумно. Пялилась, как кролик на удава, и это тоже не улучшало настроения молодой хозяйки.

Родилась умница Ингерн на ферме недалеко от города. Что-то случилось с родителями и братьями. Что именно, девица не помнила или не хотела вспоминать. В двухлетнем возрасте девочка оказалась в замке. Умереть с голоду ей великодушно не позволили. Дали работу. Работы было много, как, впрочем, и у большинства обитателей замка. Сначала Ингерн помогала в кухне, потом в кладовых. Было это еще при старом лорде. Когда господин второй раз женился, прислугу начали менять, и подросшая сирота стала помогать кастеляну и убирать гостевые покои. Потом погиб на охоте молодой хозяин, старый лорд тоже взял и помер, и Ингерн опять получила повышение. Служанка в господских комнатах — едва ли не верх карьеры девицы-простолюдинки. К девушке, несмотря на ее сиротство, уже дважды сватались.

Неожиданно Катрин сообразила, что за сменой последних лордов, молодых и старых, не следовала смена леди. И по хронологии все сходилось. Похоже, мисс Вудьярд оказалась талантлива не только на ниве сексуального просвещения. Вон как моментально ЗДЕСЬ лорды копыта откидывали. И свежий воздух не помог.

* * *

Плащ, несомненно, господский. Длинный, бархатный, темно-зеленый, щедро отороченный шоколадным мехом. Прямо знамя какое-то, а не одежда. Наверное, вместо полярного спальника можно использовать. Вместо пряжки — круглый аграф,[14] серебряный с зелеными камнями. Изумруды, что ли? Не поскупилась, сводня дальновидная. Ладно, намек примем к сведению.

Плащ прекрасно согревал и был вовсе не таким тяжелым, как казался. Зато было жарко спине и приходилось все время поддерживать полы, дабы не вляпались в грязь. Великолепие плаща странным образом действовало на горожан. Кажется, сейчас прохожие исчезали с пути прорицательницы еще шустрее. Хотя дорогу шпионка разузнала, пришлось поплутать между одинаковых стен и заборов.

Мастера Даллапа она увидела издали. Правда, на толстопузого и уверенного «мастера» Даллап похож не был. Просто усталый человек в годах. Стоял, навалившись локтями на забор, мрачно разглядывал пустую улицу. Горло его было все еще перевязано. Рубаха распояской, стоптанные башмаки на босу ногу.

Хмурым взглядом смерил гостью снизу доверху:

— И не узнать вас, леди. Цветете, госпожа прорицательница. Что же без свиты прогуливаетесь? Не пожелали замковые увальни по грязи тащиться? Или у вас теперь собственные телохранители имеются?

— Все подходящие к делу особи состоят при леди Нидд. Она без телохранителей никак не может. Прямо ни мгновения.

Даллап покачал головой:

— Смелая вы, госпожа прорицательница. Вот, насчет того, что умная, не сказал бы. Весь город под белой дланью леди Нидд благоденствует, а вы какие-то намеки себе позволяете. Неразумно, молодая леди.

— Да я вообще туповата. Уж вам бы не знать, мастер Даллап. Горло болит? Что лекарь советует?

Ветеран скривился:

— Чему там болеть? Есть-пить могу, и ладно. Лекаря мы два раза видели. Хорошо хоть, еду нам таскать не забывают. Только я уже не мастер. Вы уж меня, юная леди, так не титулуйте, не сыпьте соль на рану.

— Что так, уважаемый? Здоровье не позволяет?

— Здоровье — чушь. Что там, царапина какая-то. Только в городе здраво рассудили, что старый дурак, которому девка чуть голову не отрезала, ничему путному молодых воинов научить не может. Кому такая городская стража нужна, раз первая попавшаяся оборванка троих мужчин с оружием вмиг искалечила? Вот, деррик[15] меня поимей, и года в начальстве не проходил. Ладно, свободный я человек. Могу проваливать на все четыре стороны. Хорошо еще, отлежаться позволили. Крови-то вы из меня порядком выпустили, милостивая госпожа.

— Ладно тебе. То девка, то госпожа. Давно уж понял, что я не то и не другое.

— Честно сказать, леди, я и знать не желаю, кто вы такая. Глотки режете почище любого разбойника. Но мне-то что? Я уже не при должности. Или вы добить старика заявились?

— А зачем же еще? На вот, горло лечи, — Катрин вынула из-под плаща глиняный кувшин.

Даллап выдернул пробку, меланхолично понюхал:

— С ножей на отраву решили перейти, юная леди? Так мне уже все едино.

Он шумно глотнул:

— Уф, крепенький джин. В замке ныне все такой пьют?

— Нет, только телохранители дамские.

Мастер Даллап протестующе выставил корявый палец: