Война Григория Васина (СИ)

Я повернул голову влево и увидел, как другой клин вражеской тяжёлой конницы так же легко пробил нашу оборону уже слева и зашел к нам в тыл. В образовавшуюся прореху ломанулись и легкие всадники врага. Первыми пали наши пушкари, которые были практически беззащитны против конницы.

- Стояху! - кричал Тарас вмиг побежавшим бойцам соседнего десятка.

- В круг встаем! - заорал я ненормальным голосом, срывая связки, - все в круг! Порежут так всех! В круг!

- Стояху у кольцо! - понял мою идею Тарас, и его тут же послушали не только простые пехотинцы, но и десятники.

И пока конница врага резвилась, избивая и режа наших пушкарей, нам удалось выстроить круг почти из двух сотен пехотинцев. И так ощетинившись копьями, как еж, мы стали медленно отступать к лесу. Слава небесному отцу, нам удалось остановить хаотичное бегство. Между тем, разгорячённые от первой крови, лёгкие всадники Улугбека кинулись нас добивать, но получили два десятка убитыми и ранеными, они немного остыли. Вдруг рядом ко мне плечом к плечу встал с копьем и сын кахана Тунгута, Ладомил.

- Ты что пацан! - крикнул я, - быстро ушел за спины! Быстро я сказал!

- Я паду, как герой, вместе со всеми! - выпалил он мне в лицо.

- Да с чего ты решил, что мы тут все поляжем! Сейчас отступим в лес, а там придумаем что-нибудь.

- Ловы орианскиэ свыны, - крикнул один джигит, и бросил отрубленную голову нашего пушкаря прямо в меня.

- А-а-а! - заверещал, как девчонка Ладомил.

- Уберите его! - приказал я другим пехотинцам.

Странно, но меня послушались и запихали Ладомила ближе к центру.

- Эй, орианскиэ свыны, выходы одын на одын! - крикнул другой джигит, - я тэбэ троготь нэ буду, я тэбэ нэжно зарэжу! - разбойник заражал, его поддержали остальные джигиты.

- Сейчас ведь бубенцы отрежу! - выкрикнул я ему, - чем будешь ублажать ослицу, герой!

На этот раз заражала вся наша пехота. Джигит покраснел, выхватил из-за спины лук и выстрелил в меня с десяти метров, я принял его стрелу на щит, от которой она отскочила в поле. Вдруг около моего уха просвистел кинжал, ослолюб схватился за живот и упал под ноги своей лошади. Оказывается это Тарас, показал ему кузькину мать, то есть мастерство метания ножа. Конница Улугбека еще раз попробовала разрушить наш строй, так же потеряв пару десятков особо горячих пареньков. Итак, переругиваясь и перекрикиваясь с противником, мы медленно вошли в лес. В лесу войны Улугбека нас уже не преследовали. Куда подевался кхан Гореслав со своими закованными в броню всадниками, мне разглядеть не удалось.

7.

В лесу через час ходьбы мы вышли на наш обоз. Лица обозников и казначея были смурны и печальны.

- Шо, проиграху? - спросил нас казначей.

- Тебя как звать величать? - ответил я ему вопросом на вопрос.

- Казимир.

- Запомни Казимир и запиши в амбарной книге, арианцы не сдаются!

Мой слоган быстро разнесся по угрюмым воякам, которые стали терять надежду.

- Добре, казал, - раздалась чья-то похвала.

- Знаешь что Казимир, ты сейчас бойцов наших напои, накорми и спать уложи, а завтра мы этих орлов горных в пух и прах разобьём, - распорядился я, чтобы занять обозников, казначея, да и самих воинов.

Среди уставших пехотинцев послышались смешки.

- А спати тишо с ослиций? - пошутил Петруха.

Теперь хохот стоял на всю поляну. Я и сам от смеха прослезился.

- Питро, как можно, ты еще к ней не женихался, а уже спать? - поддел я своего боевого товарища.

После чего ржали все как кони, кроме смущенного Петрухи.

- Гриня, ти харно придумив, устроив унас укольцо, - тихо мне сказал десятник Тарас, - ка ти удумал тако?

Можно конечно было рассказать Тарасу о компьютерной игре "Тотал Вар", в которую я играл на хорошем профессиональном уровне, так как, бросив пить алкоголь, нужно было чем-то занять вечера. Но я подумал, хоть он мужик и смекалистый, вряд ли поймет.

- С испугу, - соврал я Тарасу отчасти, так как испугался я все же не слабо, когда побежали наши гридни.

- А узаутра ка думашь Улухбека разбиваху? - приняв мои слова сказанные казначею всерьез, спросил десятник.

- Ты, Тарас, десятников собери, сейчас чаю попьем и что-нибудь скумекаем. Я знаю одно, разбить мы их просто обязаны! Нечего всякой погани на нашей земле делать! - сказал я уже громко для всех.

Дальше лагерь зажил своей обычной походной жизнью. Расставили шатры, выставили дозоры и стали готовить амарантовую кашу. Я подошёл к Казимиру.

- Ну, мил человек, показывай, что из вооружения есть в обозе?

- Копия ище имаху, луки исть, прауда стрил мали, усехо семи дисятов, - мы шли вдоль телег, где лежали боеприпасы, - порох исть, прауда на кой ен, видь усе пушхи потеряша. Кирасы исть кожаны симь штук.

- Да, не густо, согласился я. Пойду с народом побаю, может, что и придумаем.

- Попытаху, ни пытаху, - сказал язвительно мне вслед казначей.

- Ничего-ничего, голь на выдумку хитра.

Особенно, когда гол, как сокол, очень быстро голова начинает соображать, - добавил я уже про себя.

Перед командным шатром собралось пятнадцать человек, тринадцать из них десятники, которые остались живы, сын кхана Тунгута Ладомил и я, залетный казачек из другого мира.