Война и мы

«Очень важным для понимания образа мыслей товарища Сталина является тот факт, что в приказе № 270 он не счел нужным даже упомянуть о таких высоких мотивах, как «защита завоеваний Октября», «спасение человечества от фашистского варварства», не вспомнил ни про Дмитрия Донского, ни про Александра Невского. Просто и без обиняков военнослужащим Красной Армии напомнили о том, что их семьи являются заложниками их поведения на фронте. Современному читателю трудно, наверное, понять конкретный смысл фразы «лишить государственного пособия и помощи», но те, кто выслушал приказ № 270, стоя в строю, уже знали, что по взлетевшим до небес ценам «колхозного рынка» на среднюю зарплату рабочего можно было купить примерно 4 кг хлеба или два куска мыла. На выбор».

Обратим внимание на количество хлеба, которое можно было купить на рынке за зарплату рабочего. Это количество взято Солониным неизвестно из какого источника и походя дано им в тексте как безусловный общеизвестный факт.

Цены на рынках во время войны у меня есть в двух источниках. Один открытый — брошюра председателя Госплана Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны», опубликованная в 1948 году, когда еще весь советский народ хорошо помнил эти цены. В 1943 году по сравнению с 1940 годом цены на продукты растениеводства выросли в 12,6 раза, а на продукты животноводства — в 13,2 раза. В секретном докладе Сталину наркома финансов Зверева, сделанном в 1947 году, эти цены ниже и усреднены, но зато даны по годам: в 1941 году рыночные цены были выше по сравнению с 1940 годом в 1,1 раза, в 1942 — 5,6 раз, в 1943 — 10,2 раза, в 1944 — 8,2 раза, в 1945 — 4,3 раза. Разница может быть объяснена тем, что эти цены справочные и могли быть взяты для доклада Зверева и Вознесенского на разных рынках СССР, но порядок цен, как видим, один и тот же: в самые тяжелые годы войны цены на базарах подскочили примерно в 10 раз по сравнению с довоенными.

Средняя месячная зарплата составила в 1940 году 339 рублей, в 1944 году — 435 рублей. Цена за килограмм белого хлеба в 1940 году была 90 копеек, если даже брать по максимуму и считать, что она выросла до 11 рублей, то в самые плохие 1943–1944 годы на среднюю зарплату можно было купить не 4, а почти 40 килограммов хлеба. Но дело в том, что никто хлеб на рынке не покупал — его там при необходимости докупали, поскольку основные продукты питания распределялись по карточкам, а цены по карточкам по сравнению с 1940 годом за всю войну выросли всего на 5 % (за исключением цен на водку и табак). А карточек не лишали никого.

Солонин, как видите, брешет, и брешет нагло — «имеет» мозги доверчивого читателя самым изощренным способом. Но пока оставим без ответа и правильный вопрос, откуда у него такое безудержное желание облить Сталина своим собственным дерьмом?

Солонин не только ученик А. Исаева, но и верный адепт другого выдающегося историка Вити Резуна. В частности, Витиной идеи о том, что Сталин хотел первым напасть на Европу, да Гитлер его упредил. Оснований для подобных утверждений у резуновцев два: наличие так и неутвержденного плана Генштаба (который назван «Соображения»), о предупреждающем ударе по сосредотачивающимся у границы немцам, и, к моему удивлению, резуновцы подтащили к доказательствам своего бреда сценарии штабных игр января 1941 года.

Вообще-то Солонин понимает, что сегодня делать из Сталина кретина могут только кретины от рождения, поэтому золотой медалист даже хвалит Сталина за разработку плана упреждающего удара, дескать, зачем было отдавать инициативу немцам? Однако же игнорирует то, что этот план даже не подписан и, тем более, не намечался к осуществлению в обозримом будущем. За кадром остается и то, что в любом Генштабе обязаны быть планы на все случаи протекания будущей войны, поскольку без оценки этих случаев невозможна и политическая защита государства. А в ситуации, когда Гесс уже был в Англии и вероятность перемирия англичан с немцами была очень велика, была велика и опасность, что драться с немцами пришлось бы один на один. В этом случае целесообразность требовала проявить инициативу и иметь план такой инициативы.

Однако, повторю, на июнь 1941 года этот план был не больше, чем справочный материал, оценивающий принципиальную возможность нанесения немцам серьезного поражения в случае нанесения СССР первого, внезапного удара в тот момент, когда немцы к этому еще не будут готовы. Резун уцепился за эти «Соображения» и таскает их, как щенок обглоданный мосол.

И вот Солонин добавляет в доказательство агрессивности СССР еще и сценарии штабных игр.

«Последние сомнения в том, что майские «Соображения» являются одним из многих документов практической разработки плана вторжения в Европу, а вовсе не теоретическим упражнением, пропали после того, как в первой половине 90-х годов были опубликованы другие аналогичные документы.