Война и причиндалы дона Эммануэля

– Какие коммунисты? – в тон ей переспросил Фигерас. – Ну, раз не знаешь, «какие», значит, ты одна из них. – И он направил карабин донне Констанце в живот.

Та фыркнула и произнесла еще высокомернее:

– Я принадлежу к партии консерваторов, чем горжусь. Когда в следующий раз увижусь с президентом Веракрусом, лично поставлю его в известность о вашем возмутительном поведении и диких выходках. Будьте любезны не тыкать в меня этой штукой.

Команданте разрывался между страхом и соблазном выставить эту бабу на посмешище. Внутренний голос призывал дать ей по роже и унизить, но здравый смысл подсказывал, что явно богатая и благовоспитанная дамочка и впрямь может быть знакома с президентом. Донна Констанца взглянула на его погон и процедила:

– Я уже запомнила ваш личный номер. ФН-3530076.

Фигерас и донна Констанца сверлили друг друга взглядом: она – с глубочайшим презрением, он – со зреющим убеждением, что уже проиграл. Тут один солдат, коротконогий и мутноглазый человечек с лицом садиста, просипел:

– Да шлепнем эту богатую сучку, команданте!

Фигерас, невероятно обрадовавшись предлогу оторвать взгляд от донны Констанцы, резко развернулся и отвесил изумленному солдату оплеуху.

– Как ты смеешь предлагать подобную низость? – проревел Фигерас. – Ты позоришь Национальную армию! Под трибунал пойдешь, если сей же момент не извинишься! – Фигерас ударил солдата по ноге прикладом, и солдат, схватившись за ушибленное место, запрыгал на другой ноге.

– Прошу прошения, команданте, – плаксиво заныл он, – просто мы всегда так делали!

– Подлое вранье! – завопил Фигерас, свирепо сверкая глазами, в которых явно сквозило отчаяние. Он повернулся к донне Констанце и, щелкнув каблуками, поклонился.

– Примите мои глубочайшие извинения, сеньора, – проговорил он, и бисеринка пота, скатившись по его виску, нырнула за воротник. – Однако я вынужден снова спросить вас: где коммунисты?

– Здесь их нет, – ответила донна Констанца. – Некоторое время назад военные убили немало народу, включая Хуанито, он служил у меня конюхом. Наверное, убитые и были коммунистами, хотя у меня сомнения на этот счет. А как коммунисты выглядят?

Фигерас на секунду задумался. Она придуривается или действительно так глупа?

– Сеньора, мы получили сообщение о перестрелках и взрывах в здешних местах.

– Видимо, тут какая-то ошибка, – сказала донна Констанца. – Ничего подобного у нас не было.

– Тем не менее мы обязаны провести расследование. Вы позволите расположить лагерь в ваших владениях? Заверяю, мы не причиним никакого вреда.

– Да уж, не причините, – парировала она. – В противном случае об этом узнает губернатор. С генералом Фуэрте я тоже знакома. Займите поле рядом с поселком; буду весьма признательна, если вы не потревожите лошадей. Они очень и очень дорогие.

Отойдя от усадьбы донны Констанцы, лейтенант предположил:

– Может, она в сговоре с коммунистами?

– Она богатая, богачи коммунистами не бывают.

– Камило Торрес был богачом, – возразил лейтенант.

– Камило Торрес был священником, – ответил Фигерас.

– Так, может, она боится?

– Очень сильно в этом сомневаюсь, – с чувством произнес Фигерас. – Лейтенант, возьми четырех человек с оружием, отправляйтесь в поселок и допросите жителей. Вернуться до наступления темноты и сразу мне доложить.

Лейтенант вяло козырнул, как обычно, не дотащив руку до виска, и вскоре отбыл с капралом и тремя оробевшими новобранцами; у всех винтовки с примкнутыми штыками, дергающиеся пальцы – на спусковых крючках. Дважды их напугали стервятники, один раз бычок, и раз они шарахнулись от пугала на кукурузном поле, у которого в руке торчала ветка, смахивавшая на винтовку; когда разведчики добрались до поселка, где не происходило совсем ничего, они испытывали настоятельную потребность освежиться. Лейтенант приказал солдатам обыскать дом за домом и расспросить жителей, а сам отправился в бар на отшибе, где выпил две порции инка-колы и пиво «Агила». Солдаты вели поиск в основном в борделях и, удовлетворенные, что террористы не обнаружены даже под юбками у шлюх, доложили лейтенанту: на вопрос, не видел ли кто в округе вооруженных бандитов, в ответ неизменно звучало «ustedos solo» – «только вас». Солдаты рапортовали также, что вечером в поселке начинается двухдневный праздник – событие, которое не пропустит ни один истинный патриот. Известие укрепило солдат в мысли, что никаких партизан в округе быть не может, и Фигераса тоже убедило; когда ему доложили, он тотчас отдал приказ подчиненным – во главе с ним присутствовать на празднике «для упрочения связей с местным населением».

Этот праздник двадцать лет назад придумали крестьяне, желавшие увековечить дату основания общины. Поскольку никто не знал, когда это было, обратились к колдуну, и тот посредством рома, настоянного на волшебных травах в распиленном черепе убийцы и затем выпитого ясновидящей мулаткой, установил точную дату, а также тот факт, что поселок основали во второй половине дня. Поселение отмечало свой триста двадцать первый год.