Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917

В Военном министерстве под эгидой Советов и с участием их делегатов была создана комиссия под председательством бывшего военного министра генерала Поливанова. В ее компетенцию входила разработка правил, регулирующих вопросы прав рядовых военнослужащих. По выбору военного министра для работы в комиссии были вызваны некоторые из руководителей армии – впрочем, рангом не выше командиров бригад. Тем не менее в основном она была составлена из делегатов рабочих и солдатских Советов. В начале мая я получил телеграмму от военного министра Гучкова, в которой содержался проект правил несения службы и требование подать о нем свое мнение. Я запросил на этот предмет командующих армиями, но еще прежде, чем пришли их ответы, я направил Гучкову телеграмму, в которой указал на то, что предложенные правила совершенно несовместимы с жизнью войск и военной дисциплиной, а потому их применение неминуемо приведет к полному разложению армии, которая в настоящий момент подает некоторые надежды на постепенное возрождение. Далее я писал, что Временное правительство, дабы не утверждать подобный документ, должно уйти в отставку и передать власть в руки тех, кто активно распространяет свои взгляды, не желая в то же время принять на себя ответственность за их практическое воплощение.

Мой начальник штаба генерал-майор Алексеев пытался отговорить меня от отправки ответа, сформулированного в такой выразительной и резкой форме, но я посчитал предмет обсуждения и положение дел вокруг него слишком серьезными, чтобы уклониться от откровенного изложения своей позиции. После этого генерал Алексеев вызвал всех командующих в Могилев на совещание, насколько я понял – для того, чтобы обсудить пресловутые права военнослужащих. Совещание было проведено в мае. Четверо главнокомандующих встретились в штаб-квартире генерала Алексеева; среди них был генерал Драгомиров[186]

, который только что заменил генерала Рузского.

Драгомиров привез с собой начальника штаба Северного фронта генерала Данилова. С генералом Брусиловым приехал его генерал-квартирмейстер Духонин[187], будущий Верховный главнокомандующий, заменивший на этом посту Корнилова, а потом убитый большевиками в Могилеве.

Духонин по своему обыкновению отмалчивался. Остальные сотрудники командующих пришли к выводу, что принятие новых правил приведет к увеличению числа нарушений военных законов, а главное – к еще большему упадку дисциплины. Революционное движение, в настоящее время кое-где идущее на убыль, может возвратиться и, как всякий рецидив, окажется более острым, чем само заболевание.

После обсуждения я высказался в том смысле, что не исключаю возможности обратиться к Временному правительству с общим заявлением всех военных руководителей высшего ранга о своем вынужденном уходе в отставку в случае принятия декларации о правах военнослужащих. Я признал это за крайнюю меру, но настаивал, что такое единодушное решение может произвести на составителей декларации сильное впечатление и заставит их задуматься о том, как отреагирует общественность на единовременную отставку высшего военного руководства.

В недалеком времени события подтвердили мою правоту. Указы о смещении генерала Алексеева и меня самого были одобрены Временным правительством одновременно[188]

, но один был распубликован на несколько дней позже другого.

Очевидно, что задержка была вызвана желанием уменьшить [скверное] впечатление, которое произвело бы на публику одновременное сообщение о двух отставках.

Мое предложение не вызвало возражений со стороны присутствовавших. Только генерал Данилов предложил, что перед принятием такого радикального решения мы все должны поехать в Петроград и без обиняков изложить свою позицию перед Временным правительством и, что важнее, перед членами Петроградского Совета. Предложение Данилова было встречено с одобрением, и мы решили выехать в Петроград на следующий день, предварительно известив о нашем намерении князя Львова. Было хорошо известно, что Временное правительство под влиянием Советов хочет распубликовать декларацию о правах военнослужащих, не дожидаясь подачи мнений военного руководства. Против этого выступал военный министр Гучков, объявивший, что не поставит свою подпись под приказом, который сулит полный развал армии, и выйдет из состава Временного правительства.

По совершенно иным, но также хорошо известным причинам одновременно покинул Временное правительство и министр иностранных дел Милюков[189].

Мы прибыли в Петроград 16 мая и прямо из поезда поехали домой к князю Львову, где собрались все члены Временного правительства. Тогда они уже приняли решение о замене Гучкова Керенским, полагая таким назначением умерить демократические аппетиты армейских комитетов. Милюкова заменил Терещенко[190] – вероятно, только потому, что он был единственным членом правительства, который мог свободно изъясняться на нескольких языках.