Война, какой я ее знал

Морское сражение с противником началось в восемь, так что денек выдался самый горячий из всех. В 7.15 из Касабланки вышли шесть вражеских эсминцев. Однако дружным ответным огнем наших судов неприятеля удалось обратить в бегство, а два эсминца доблестные американские канониры даже сумели поджечь. «Массачусетс» избрал своей мишенью «Жан Бар» и осыпал его снарядами на протяжении получаса. Вся моя поклажа, включая пистолеты с белыми костяными рукоятками, была погружена в шлюпку, как и багаж других участников операции, и в восемь мы собирались покинуть корабль. Как скоро выяснилось, я очень своевременно послал ординарца принести мое оружие. Как раз в тот момент легкий крейсер и два тяжелых эсминца выступили из Касабланки, чтобы, отрезав нас от берега, обрушить удар на наши транспортные корабли. «Августа» увеличила скорость до двадцати узлов[8] и открыла огонь. Первый же залп из орудий главного калибра отправил наши шлюпки ко всем чертям на дно, так что мы лишились нашего багажа; уцелели только мои пистолеты. В 8.20 вражеские бомбардировщики атаковали транспорты, и «Августа» поспешила им на выручку. Затем нам вновь пришлось померяться силами с французскими судами: никто не хотел уступать, и канонада продолжалась три часа кряду. Когда я находился на главной палубе, упавший совсем близко снаряд окатил меня водой с ног до головы. Позже другой упал еще ближе, но в тот момент я уже находился на мостике — достаточно далеко, чтобы ему удалось искупать меня. Поскольку над морем лежала дымка, противник бил по нам, ориентируясь преимущественно на дым из труб. Наши артиллеристы тоже в долгу не оставались, с остервенением поливая противника огнем. Корабли шли широким зигзагом, выполняя маневр, призванный уменьшить риск попаданий вражеских снарядов.

Адмирал Холл, начальник штаба адмирала Хьюитта, начальник моего штаба полковник Гэй, полковники Джонсон и Флай из штаба подразделения десантных судов Атлантического флота, мои адъютанты Джексон и Стиллер, а также ординарец старшина Микс спустились в шлюпку в 12.42. Когда она отчалила от корабля, матросы, перегибаясь через фальшборт, напутствовали нас радостными возгласами. На берегу мы оказались в 13.20, до нитки мокрые от волн прибоя. Шла вялая перестрелка, но у меня не было патронов, чтобы принять в ней участие.

Хармон взял Сафи еще до рассвета, хотя до нас эта весть дошла не раньше полудня.

Андерсон завладел позициями на обеих реках и в полдень закрепился на возвышенности, а также захватил в плен восьмерых полномочных представителей Германии. О высадке они прослышали только в шесть часов, так что наше появление для них стало, можно считать, полной неожиданностью.

Когда мы еще находились в Вашингтоне, полковник У. X. Уилбер вызвался по прибытии в Африку отправиться в Касабланку, чтобы предъявить противнику требование сдаться. Он высадился с первым эшелоном десанта и, едва рассвело, поспешил в Касабланку с белым флагом. По пути Уилбера несколько раз обстреливали, но французы в городе отнеслись к его полномочиям с должным почтением, хотя требование о сдаче отклонили.

11 ноября

Сегодня я принял решение штурмовать Касабланку силами третьей дивизии и одного танкового батальона. Решение далось мне нелегко, поскольку дела у Траскотта и Хармона шли, как мне казалось, не блестяще; между тем я считал, что нам не следует выпускать из рук инициативу. Тем временем, с намерением обсудить вопросы, касающиеся артиллерийской и воздушной поддержки десанта, на берег сошел адмирал Холл, который привез с собой хорошие вести: Траскотту удалось захватить летное поле в Пор—Лиоте, где теперь находились сорок Р–40.[9] Хармон между тем выступил на Касабланку.