Война, какой я ее знал

Я созвал совещание штабов 3, 12 и 20–го корпусов в Люксембурге. 8–й корпус находился слишком далеко, поэтому его штаб не смог участвовать в заседании. Как и всегда накануне крупной акции, все испытывали сильнейшие сомнения — все, кроме меня. Мне всегда доставалась незавидная роль луча света в непроглядном мраке нерешительности накануне жаркого дела, причем как для тех, кто был подчинен мне, так и для тех, кому подчинялся я. Между тем не могу не признаться, что в тот момент и меня терзали сомнения в успешном исходе операции, причем даже тогда, когда в 17.00 21 декабря 4–я пехотная дивизия телефонировала о начале яростной атаки неприятеля, обернувшейся позднее пшиком. Я волновался главным образом потому, что планировал открыть боевые действия на день позднее и боялся опоздать, поскольку когда мы атакуем, врагу приходится обороняться, в то же время, когда мы вынуждены защищаться или только готовимся к атаке, враг может ударить на нас. В ту ночь Милликин попросил меня отложить контрнаступление до 06.00 22 декабря.

Несмотря на серьезное сопротивление, отвратительное состояние дорог и нехватку мостов, в этот час 3–й корпус пошел на прорыв и продвинулся в среднем на двенадцать километров. Это было меньше, чем я рассчитывал, но мне приходилось отдавать себе отчет в том, как тяжело разворачивать наступление. Кроме всего прочего, я чувствовал, что враг не будет оказывать масштабного противодействия еще в течение тридцати шести часов, а к тому моменту, как я надеялся, развертывание операции уже полностью осуществится.

В полдень 10–й пехотный полк (командир — полковник Роберт П. Белл) из 5–й пехотной дивизии стодвадцатикилометровым маршем из Саарлаутерна совершил достойное всяческих похвал выдвижение в направлении Эхтернаха. В результате проявленной оперативности полк ударил на два немецких батальона, уже готовых атаковать 4–ю пехотную дивизию, и уничтожил их. В Арлоне я говорил с офицером и восемью сержантами и рядовыми, которых прорыв неприятеля застал в Вилтце и которые смогли выбраться оттуда 19 декабря. Они шли через южные районы занятой противником территории и видели только семь немцев. Это сообщение пробудило во мне уверенность, что в действительности плотность немецких частей была меньше, чем доносили источники.

Из—за погодных условий в Англии мы не имели возможности пополнить запасы всего необходимого гарнизону в Бастони, перебросив грузы по воздуху 22–го числа, но сделали все, чтобы осуществить доставку снаряжения в ночь с 22 на 23 декабря. К этому моменту стало очевидным, что 12–й корпус не может наступать к северу от реки Сюр, пока мы не оттесним немцев на ее восточный берег и не произведем замену крайне измотанной в боях 4–й пехотной дивизии, в которой уже недоставало тысячи шестисот человек личного состава. Как предполагалось, сменить ее предстояло 90–й дивизии.

6–я бронетанковая дивизия 20–го корпуса должна была соединиться с 12 корпусом, а 4–я пехотная и 10–я бронетанковая дивизии войти в 20–й корпус. Существовала возможность высвободить 11–ю бронетанковую дивизию, которая считалась находящейся в резерве Штаба главнокомандующего союзническими экспедиционными силами в Реймсе. Численность артиллерии, призванной поддержать наступление Третьей армии, впечатляла — восемьдесят восемь батарей, или, иными словами, 1056 орудий калибра 105 мм и больше.

22–го числа 101–я воздушно—десантная дивизия в Бастони отразила яростную атаку неприятеля. Это была, пожалуй, первая настоящая реакция противника на наши действия.

Из допросов пленных мы узнали, что немцы собирались продвинуться на запад за Арлон, а затем, повернув в южном направлении, ударить на город Люксембург с запада. Поскольку такая опасность все еще существовала, надлежало немедленно подумать о левом фланге армии. 12–й корпус силами 5–й и частично 4–й пехотных дивизий провел ограниченную наступательную акцию с целью потеснить немцев на восточный берег реки Сюр, в то время как 20–й корпус провел другую ограниченную наступательную акцию в направлении Саарбурга, но уже как отвлекающий маневр. Погода улучшилась, и семь эскадрилий наших бомбардировщиков провели удачную бомбежку неприятельских позиций. Несколько самолетов из 9–го воздушного корпуса уничтожили мосты в окрестностях Саарбурга. С другой стороны, чтобы предотвратить прорыв неприятеля к Бастони, было необходимо переместить штурмовую бригаду «Б» (командир полковник Уэнделл Блэнчерд) 4–й бронетанковой дивизии с правого на левый фланг 3–го корпуса. В результате переброски вышеназванного подразделения образовывалась огромная брешь между позициями 26–й пехотной и 4–й бронетанковой дивизиями, которую заполнил 6–й кавалерийский дивизион полковника Э. М. Фикетта. Продвижение в тот день оказалось незначительным — от трех с половиной до восьми километров.