Война хаоса

Он обводит взглядом своих солдат, а потом смотрит на холм, по которому еще спускается армия спэклов. В следующий миг он вскидывает высоко над головой стиснутый кулак и посылает в мир самый громкий Шумный крик, какой мне доводилось слышать,- он проникает прямо в душу.

— К БОЮ!!!

— К БОЮ!!!- отзывается армия и быстрым маршем покидает главную площадь.

Мэр опять переводит взгляд на меня — вид у него такой, бутто он еле сдерживает радостный смех. Не сказав ни слова, он пришпоривает Морпета, и они уносятся вслед за армией.

За армией, ушедшей на войну.

Следуй?— спрашивает Ангаррад, истекая страхом, точно потом.

— Он прав, — говорю я. — Нельзя выпускать его из виду. Он должен сдержать слово и выиграть войну. Он должен спасти ее.

Ради Нее, думает Ангаррад.

Ради нее, с чувством думаю я в ответ. И мысленно проговариваю ее имя… Виола.

Тотчас Ангаррад бросается в бой.

[Виола]

Тодд,думаю я. скача на Желуде меж людей, толпящихся на дороге, — каждый пытается бежать то от ужасных трубных звуков с запада, то от бомбежки госпожи Койл на востоке.

БУМ!— взрывается очередная бомба, и неподалеку в небо поднимается огненный шар. Крики вокруг почти невыносимы. Люди, бегущие вверх по дороге, врезаются в тех. кто бежит вниз, и все путаются у нас под ногами.

Так мы никогда не доберемся до корабля переселенцев первыми.

На западе снова трубят в рог, снова все вокруг оглашается людскими криками.

— Скорее, Желудь,- бормочу я,- что бы это ни было, мои друзья смогут…

Внезапно кто-то хватает меня за руку и едва не сдергивает на землю.

— Отдай коня! — орет на меня какой-то человек, все сильней дергая за руку.- Отдай!

Желудь переступает с ноги на ногу и вертится на месте, пытаясь вырваться. но вокруг нас столпилось слишком много народу…

— Отпусти!- кричу я.

— Отдай мне коня! Спэклы идут!

От удивления я едва не вываливаюсь из седла:

—  Что?!

Но он меня не слушает, и даже в темноте я вижу пылающий в его глазах ужас.

Держись!— кричит Шум Желудя, и в следующий миг конь встает на дыбы, обрушивая копыто на моего обидчика, а потом уносится в ночь, расталкивая всех, кто преграждает нам путь.

Мы выезжаем на относительно свободный участок дороги, и Желудь припускает вперед еще быстрей.

— Спэклы?! — вслух спрашиваю я. — Что это значит? Не могли же они…

Спэклы, думает Желудь. Армия спэклов. Война.

Я оборачиваюсь на скаку и смотрю на огни, спускающиеся зигзагом по холму.

Армия спэклов.

На город идет еще одна армия.

«Тодд?»- думаю я и понимаю, что каждый удар копыта по дороге уносит меня все дальше от него. И от схваченного мэра.

Вся надежда на корабль. Мои друзья нам помогут. Не знаю как, но они помогут нам с Тоддом.

Мы остановили одну войну — остановим и другую.

И я снова твержу в мыслях его имя, « Тодд, Тодд», чтобы издалека придать ему сил. Мы с Желудем несемся навстречу «Ответу», навстречу кораблю-разведчику, и я, несмотря ни на что, надеюсь на чудо…

[Тодд]

Ангаррад бросается вслед за Морпетом и армией, которая мчится к холму, бесцеремонно сшибая с ног жителей Нью-Прентисстауна, которые ненароком оказываются у них на пути. Армия состоит из двух батальонов; во главе первого скачет орущий во всю глотку мистер Хаммар, а во главе второго — чуть потише орущий мистер Морган. В целом по дороге марширует человек четыреста: винтовки подняты, лица искорежены воинственным криком.

А Шум…

Их Шум чудовищен. Он сливается в единый страшный РЕВ, похожий на огромного и злобного великана, шагающего по дороге.

От этого звука сердце так и норовит выпрыгнуть из груди.

— Держись поближе ко мне, Тодд! — кричит мэр и немного сбавляет ход, чтобы я мог с ним поравняться.

— Не волнуйся, я с тебя глаз не спущу.- Я покрепче стискиваю винтовку.

— Это для твоего же блага, — бросает он через плечо. — И потом, ты мне тоже кое-что обещал. Нам потери от дружественного огня сейчас ни к чему. — Он подмигивает.

Виола, думаю я, мысленно бросая в мэра сгусток Шума.

Он морщится.

Да и ухмылочка с его лица сползает.

Мы едем дальше, по главной дороге через западную часть города, мимо развалин первых тюрем, которые «Ответ» спалил в результате своей самой крупной диверсии (если не считать севодняшнего удара). Здесь я был всего раз, когда бежал на площадь с раненой Виолой на руках: нес ее из последних сил, нес навстречу надежде и спасению, но нашел только человека, который сейчас скачет рядом со мной, который убил тысячу спэклов, чтобы развязать эту войну, который пытал Виолу, который убил родного сына…

— Разве сейчас ты предпочел бы видеть на моем месте другого человека? — спрашивает мэр. — Разве я не гожусь для войны?

Чудовище, думаю я, вспоминая слова Бена. «Война превращает людей в чудовищ».

— Неправда, — возражает мэр. — Прежде всего она делает из нас мужчин. Без войны мы только дети.

Очередной трубный рев чуть не сносит нам головы. Некоторые солдаты сбиваются с шага.

Мы поднимаем глаза к подножию холма. Туда сейчас стеклось больше всего факелов: спэки собирают силы, чтобы дать нам отпор.