Война кротов

Длинные усы, растрёпанные оселедцы, испуганные глаза. Готовы стрелять. Вот-вот. Прямо сейчас. Что ж, Сайгон не будет дожидаться, он начнёт первым.

То чувство, что поселилось в его душе, нельзя назвать любовью. Вовсе нет. Это другое. Он… он простил их всех. Всех, кто желал ему смерти только потому, что он чуть-чуть отличался, верил в иные идеалы и подчинялся другой морали.

Он простил, честно. Это получилось как-то само собой.

Если бы все люди метро поняли и простили других, не таких, как они, войны бы не было. Это точно. Сайгон уверен в этом на все сто с конкретным довеском. Но чтобы научиться прощать, надо столько всего пережить, столько пройти…

Многим это не под силу.

Ненавидеть проще.

Сайгон нажал на спуск.

* * *

– Да он же пьяный в зюзю! – услышал он рядом и очнулся. Или очнулся, а потом услышал. – А мы ещё переживали за него. А он тут бухает с местными…

Сайгон открыл глаза. Всё плыло и раскачивалось, падая по спирали в бездонную воронку. Организм требовал очищения.

– Вот же сволочь! Прям на мой ридикюль! Специально небось целился! Вовек не прощу! Что ты пил? Признавайся, скотина!

– Пампушки, – только и смог выдавить Сайгон. Вновь спазм.

– Сволочь!!! Лучше б казаки тебя в туннеле похоронили, алкоголика несчастного! Слушай, а как у тебя получилось? Ну, иржу эту… Ох и развезло тебя от пампушек!

Сайгон сконцентрировался на лице Гильзы. Для этого пришлось зажмурить один глаз.

– Лектор? Здесь?

– Нету с нами Лектора, – послышался голос Фиделя.

– Как нету? – Сайгон вмиг протрезвел. Сумел даже подняться на локтях. – Гетман на Библии поклялся, что если я…

– То он отпустит всех в целости и сохранности. Мы в курсе. Но…

Сайгон откинулся назад, ожидая продолжения. Хороший матрас, мягкий. Только почему-то мокрый.

– Крыга сказал: «Пусть негр станцует в центре платформы гопак и споёт гимн Украины. А не умеет петь – пусть с выражением продекламирует». Только тогда нас отпустят. Дополнительное условие. А пока мы тут гости… Ты не в курсе, у Лектора есть способности к языкам?

Оценив шутку гетмана, Сайгон рассмеялся.

– Я посплю пока, устал очень. Разбудите меня потом, лады?

* * *

Одетый в свитку и алые шаровары Лектор выглядел забавно, факт.

– Ну ещё разок! Ну давай! Ну что тебе стоит? – веселился Байда.

Лектор тяжело вздохнул и в очередной раз выдал:

– Ще не вмерла Україна і слава, і воля!

Спасатели рухнули от хохота. Сайгон веселился со всеми. Да, он легко мог представить, что пережил нигериец. Но это вовсе не умерило его пыл.

– Крестили? – поинтересовался Байда уже без иронии.

– А то, – кивнул Лектор. – И чарку поднесли. Я теперь полноправный казак. Как ты.

Байда протянул ему руку.

Всё на редкость удачно получилось. Не обманул гетман, выполнил своё обещание. Правда, кое-кому пришлось не единожды вспотеть от страха, зато теперь Лектор из безродного бродяги превратился в настоящего сечевика, которому всегда рады на Политехе. С каннибализмом покончено. Завязал. Крестился и завязал.

Мало того, в честь победы над иржой Крыга велел устроить празднование. Всем казакам и гостям станции надлежало веселиться и пить горилку так, чтоб не только по усам текло, но и в рот попало изрядно. Под это дело выкатили четыре пятидесятилитровых бака из личных запасов Крыги.

Всякий норовил похлопать Сайгона по плечу. Как же – герой дня!

Не прошло и часа, как плечи его покрылись синяками, а желающих лично поблагодарить не убавилось. Поэтому, когда престарелый сечевик в синем жупане возжелал тот жупан подарить герою, Сайгон отнекивался очень недолго. Накинув новую одежду, он стал похож на местного, разве что без усов. Так ведь усы были только у воинов, у крестьян другая мода – стрижки «под горшок». Никем не узнаваемый Сайгон бродил по станции, прикладываясь к кружке с горилкой.

Остальные спасатели держались вместе, от матрасов не удаляясь. Сайгона-то аборигены насильно вытащили на всеобщее обозрение – Гильза даже обиделась на кошевого, который почему-то не обращал на неё внимания. Сайгон не стал объяснять, кого за это надо благодарить.

Впервые у него появилась возможность со стороны понаблюдать за своими новыми друзьями. Странно, но с некоторых пор эти люди стали дороги ему ради них он готов был рисковать жизнью, что-то изменилось в самом фермере. Вот только Фидель…

Фидель всё портил отказом рассказать о судьбе губной гармошки. «Малыш, только после того, как мы прибудем на Днепр и найдём проходческий щит. Наберись терпения, малыш!..»

Он же должен понимать, что Сайгон с ним не только ради гармошки! Святошинец проникся идеями команданте! Гуляя по Метро-Сечи, он убедился, что на станции сконцентрировано большое количество оружия, что здесь много воинов, готовых стрелять по первому приказу гетмана. И бандюг с Вокзальной, свободно разгуливающих по платформе, Сайгон тоже заметил. А обилие лозунгов? Да тут просто смердит войной! Вся станция пропиталась этой вонью. Если раньше Сайгон мог ещё сомневаться, то теперь – вот оно, собственными глазами увидел, ручками пощупал!

Ну почему команданте темнит? Ведь он знает, как важно Сайгону узнать о своём отце!