Война. Мифы СССР. 1939–1945

Впрочем, что еще оставалось Сталину? Любезничать? Какие у него были возможности заставить союзников действительно принять участие в войне? Нас обманывали постоянно. Рузвельт лично пообещал Молотову, что откроет Второй фронт осенью 1942-го. И тоже — обманул. Черчилль обещал и обманывал раз за разом, год за годом. Было очевидно, что эта сладкая парочка не вступит в войну, пока СССР не растратит все силы. Они просчитались. Ибо, силы у нас только прибывали, и в результате союзникам пришлось подключаться спешно, чтобы в экстренном порядке «спасать Европу от красных орд», которые проскочив Берлин и Вену, тут же окажутся в Париже и Брюсселе. Ну а тогда, в 1942-м в Москве Сталину оставалось только давить Черчилля морально. Он заставлял лидера Британской Империи злиться и краснеть, как мальчишку, которого поймали на невыученных уроках.

Отпустили Черчилля миром. Сталин «неожиданно» позвал его пообедать и «выпить немного na pososhok». Там лед, согласно всем законам психологического подавления, слегка растопили. Прощались тепло.

Маршал А. Е. Голованов рассказывал: «стол был небольшим, присутствовало человек десять или немного больше. Последовали тосты, и между Черчиллем и Сталиным возникло как бы негласное соревнование, кто больше выпьет. Черчилль подливал Сталину в рюмку то коньяк, то вино, Сталин — Черчиллю.

— Я переживал за Сталина, и часто смотрел на него. Сталин с неудовольствием взглянул на меня, а потом, когда Черчилля под руки вынесли с банкета, подошел ко мне. „Ты что на меня так смотрел? Когда решаются государственные дела — голова не пьянеет. Не бойся, России я не пропью, а он у меня завтра, как карась на сковородке, будет трепыхаться!“

…В словах Сталина был резон, ибо Черчилль пьянел на глазах и начал говорить лишнее… В поведении Сталина ничего не менялось, и он продолжал непринужденную беседу»[310].

^{Красноармейцам геббельсовская пропаганда разъясняла, что воюют они не за Россию, а за евреев и большевиков. А английским солдатам рассказывала, чем занимаются их жены — пока сами они на фронте}

Верил ли Сталин обещаниям союзников? Думаю, что нет. Но все равно бился, отжимал по полной — только бы затащить их в конце концов на театр военных действий.

Операция «Оверлорд» — высадка союзников в Нормандии, наконец-таки случившаяся только 6 июня 1944 года (!) — и та полностью спонсировалась нашим наступлением весной 1944 года, освобождением Правобережной Украины. Вермахту накануне англо-американского десанта пришлось перебросить из Германии и Франции на Восточный фронт почти 40 дивизий[311]

.

Ровно через четыре дня после высадки союзников в Нормандии, 10 июня 1944 года — по просьбе союзников — двинулись в наступление войска Ленинградского и Карельского фронтов.

А еще через 2 недели — 23 июня началась гигантская операция «Багратион», о которой я выше уже упоминал, — советское наступление в Белоруссии. Это была, наверное, самая блестящая по замыслу и исполнению военная операция всей Второй мировой. Немцы с ужасом перебрасывали все новые и новые дивизии с Запада — на Восток, лишь бы остановить неумолимый вал наступающих русских войск, ринувшихся самой короткой прямой дорогой — на Германию. Всего с других участков советско-германского фронта и с Запада было снято и переброшено в Белоруссию — 46 дивизий и 4 бригады.

В январе 1945-го мы вновь спасали американцев, застрявших в Арденнах, начав свое наступление на неделю раньше…

«Все для Второго

фронта, все для победы».

Подведем итоги. СССР ни в какой мере не был обязан победой союзникам. Даже пытаться говорить так, значит — издеваться над исторической истиной. Значит, признавать, что победой на Тихоокеанском ТВД Америка обязана… Австралии. А что? 90 % продовольствия американская армия на Тихом океане получала оттуда.

Отдадим дань памяти солдатам союзников. Свои жизни за общее дело отдали 700 тысяч из них. Можно сказать, что наши потери сократились на это же число. Их подвиг и мужество — вне сомнений. Слава героям!

Единственное, было бы неплохо, если бы и на той стороне — помнили о нас.

Но — безнадежно. Недалеко от Ниццы в мае 2010 года проезжаю мимо памятника героям Второй мировой. У постамента развевается три флага стран-победительниц: французский, американский и английский. И флагштоков установлено изначально — тоже три. Память о русских, 27 миллионах русских, павших за их нынешнюю французскую свободу и сытую лазурную жизнь, — даже и не предполагается.

Третий фронт