Война с деревьями начнется тринадцатого

С кольцевой дороги, проходящей мимо нашей глухой окраины, доносятся звуки сирен. Перепуганные учителя бегают вокруг нас, требуя надеть маски, пока не приехала полиция, иначе у них будут большие неприятности.

Дженнифер прижимается ко мне, а я смотрю на вырванный с корнем каштан. Упавший на крышу, которая провалилась под его тяжестью, он привольно шумит ветвями, увешанными тряпками и стаканчиками, словно ничего особенного не случилось. Но как же это произошло? Ветер слишком слаб, чтобы повалить дерево. Или каштан просто сгнил изнутри? А вдруг причина совсем в другом? Что, если и мертвые деревья передают растительный грипп? В таком случае мы нигде не в безопасности – любая деревяшка может восстать против человека. Двери, окна, столы, паркет…

– А где твой отец? – восклицает Дженнифер. – Я не вижу его!

Я ее успокаиваю: сегодня его не было на занятиях. Он выбросил детокс и снова напился. Потому что, выпивший, он еще находит в себе мужество преподавать литературу неучам в коллеже, где нет ни одной книги. А вот антиалкогольные пластыри выкачали из него последние силы.

У школьной ограды останавливаются фургоны скорой и полицейские машины. Родители, соседи и просто зеваки толпятся у входа, усиливая неразбериху. Вспыхивают ссоры, драки. Одни уводят детей, отказываясь от медицинского осмотра и не желая отвечать на вопросы полицейских, другие, наоборот, наседают, добиваясь медицинского освидетельствования, чтобы потом требовать возмещения у страховых компаний.

Дженнифер указывает мне на желтый эвакуатор марки «Кольза», который только что подъехал к образовавшейся пробке. Из кабины выходит ее отец и, заметив Дженнифер, бежит к ней. Он сгребает ее в охапку и прижимает к себе с таким выражением отчаяния и счастья на лице, что у меня перехватывает горло. Я не привык к подобным проявлениям любви. После смерти жены господин Грамиц все свои чувства перенес на Дженнифер, которая уже не может этого выносить. Обожание отца только усиливает ее чувство потери, она обращается с ним как с собакой, и он покорно принимает свою участь.

– Ты цела, цыпленочек, ты уверена?

– Да нормально все, – вздыхает она с раздражением. – Давай, валим отсюда.

– Ты не хочешь показаться врачу?

– Я в порядке, говорю же тебе. Отвези нас в казино.

– Ты уверена?

– Я зарабатываю на жизнь, если ты забыл. За эти три пропавших урока я заработаю в два раза больше, чем обычно.

Смирившись, он печально смотрит, как она забирается в эвакуатор. Из мужской солидарности я говорю ему:

– Добрый день, мсье.

Он треплет меня по голове, отшвыривает куски щебня и заботливо спрашивает, сообщил ли я своей маме о случившемся.

Он думает, что она места себе не находит. Я его успокаиваю.

Что удобно с моей матерью – в трудных обстоятельствах она всегда призывает не драматизировать ситуацию. Ну, если, конечно, проблема не касается ее лично.

– Это должно было случиться. Сборные конструкции такие непрочные, – вздыхает она, положив руку на створку полуоткрытой двери. – Надеюсь, они, по крайней мере, восстановят здание как положено. В любом случае, это уже не твоя забота. Учитывая наш новый статус и то, что министр игры выбрала тебя лицом рекламной кампании, ты без труда поступишь в престижный коллеж для элиты. Министр мне это обещала.

Я украдкой бросаю взгляд в ее кабинет через приоткрытую дверь. На кушетке лежит мужчина средних лет. Наверняка очередной сорвавший джекпот бедняга, которому она помогает преодолеть тяжкое испытание в виде неожиданно свалившегося богатства.

– Иди делай уроки, у меня сейчас деловой обед, потом я загляну на собрание, и тогда уже поедем домой.

И она захлопывает дверь прямо перед моим носом. Поскольку после случившегося вопрос о домашнем задании не стоит, я присоединяюсь к Дженнифер, которая моет на стоянке казино гоночный автомобиль с двигателем на арахисовом масле. Я помогаю ей его полить, навести блеск и выбить чаевые из юного маменькиного сынка, когда тот заявляется, чтобы забрать свою тачку. Дженнифер не благодарит меня, вообще не говорит ни слова. Сжав под маской зубы, она яростно драит «Шар-донне», новый биоджип, который ездит на масле из виноградных косточек и не дымит.

Несколько раз я спрашиваю, все ли у нее в порядке. Не переставая надраивать кузов, она наконец отвечает:

– А с чего это у меня должно быть все в порядке?

– У тебя что-то болит?

– Ой, только не надо делать вид, будто тебя это волнует!

Бросив тряпку, я раздраженно отвечаю, что, если я ее спас, это не повод на меня злиться.

– Прекрати. Ты спас меня, как спас бы любого другого, потому что ты герой. Тебе плевать на меня.

Я начинаю возражать, и тут ей становится плохо. Я вижу, как она теряет сознание и падает прямо на капот, едва не ткнувшись носом в стеклоочиститель.