Воинский эшелон

Даже тогда я и подумать не мог, что буду этой первой кандидатурой. Честно признаться, я предлагал лишь идею. Где-то внутри, так называемыми фибрами души, я чувствовал, что дело, которое я предложил, — нужное и действительно для пользы. Конечно, это лишь одна частичка большого дела, большой идеи, которую обкому надо будет раскручивать дальше, но частичка важная, и ее надо немедленно осуществлять, тем более и случай подвернулся подходящий.

Одним словом, на другой день меня пригласили на бюро обкома. Вокруг желтого, в шашечки, — хоть в шахматы на нем играй! — стола сидели члены бюро, знакомые все ребята, хорошие парни, простые, и не важные, какими им вроде бы и полагалось быть по штату. Простые в жизни, на каждом шагу и совсем не простые здесь, за этим шахматным длинным столом, где многое решалось и зависело от них — от этих парней, членов бюро обкома.

Сейчас они смотрели на. меня. и улыбались, будто отдыхая от серьезности, к которой обязывали другие дела, только что обсужденные. Видно, мой вопрос был легким.

— Так вот, — сказал Борис, — есть предложение утвердить инструктора отдела пропаганды Дмитрия Серегина первым комсоргом эшелона новобранцев.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Идея его, — добавил он. — Ему ее и выполнять.

Женька, наверное, скажет потом, в коридоре, Где-нибудь в уголке: .

— Сам себе на шею заработал. Голова!

— По возвращении, Серегин, будешь отчитываться на бюро, — говорит Борис. Так что считай это поручение важной и ответственной командировкой. Я бы сказал, особой командировкой,

Ну что ж мне оставалось делать? Поскольку с сей минуты я уже переходил на воинское довольствие, я ответил:

— Есть.

ГИМНАСТЕРКА

— Писать будешь? —спрашивает Людка, старушенция моя.

— Буду! — отвечаю я. — Конечно, буду. Что же еще делать в эшелоне? Глазеть в окно да писать письма.

Людка достает из старого коричневого, будто ржавого чемодана, где хранится всякое барахло, мою армейскую форму. Почти побелевшую от многих стирок, от солнца и пота гимнастерку и брюки. Я долго еще ходил в них после того, как демобилизовался. А потом, когда купил, наконец, костюм, Людка выстирала брюки и гимнастерку, выгладила, привинтила все мои военные регалии и сложила в этот ржавый чемодан. На память.