Войны будущего

Для методологического анализа интегральной безопасности существенно то обстоятельство, что определяющей чертой информационной культуры является вневременность мультимедийного гипертекста

, которая формирует ум и память новых поколений, включенных новую систему коммуникаций. Последняя основана на цифровой, сетевой интеграции множества видов коммуникации и охватывает собою множество проявлений культуры и общества. Включение большинства культурных явлений в интегрированную коммуникационную систему, основанной на цифровом электронном производстве, распределении и обмене сигналов, влечет за собой важные последствия для общественных процессов и обеспечения их интегральной безопасности. С одной стороны, происходит значительное ослабление символической власти традиционных отправителей сообщений, внешних по отношению к системе, власти, которая управляет посредством транслируемых исторически закодированными социальными привычками – религия, мораль, авторитет, традиционные ценности, политическая идеология. «Они не то чтобы исчезают, но слабеют, если не кодируют себя вновь в новой системе, где их власть умножается электронной материализацией духовно передаваемых привычек: электронные проповеди и интерактивные фундаменталистские сети есть более эффективная, более «въедливая» форма индоктринации в наших обществах, чем воздействие отдаленного харизматического авторитета при личных контактах. Однако, допустив земное сосуществование трансцендентальных проповедей, порнографии по заказу, «мыльных опер» и чат-линий, высшие духовные власти еще завоевывают души, но теряют свой общечеловеческий статус. За этим следует конечный этап секуляризации общества, даже если он иногда принимает парадоксальную форму видимого потребления религии под любыми вероисповедными и торговыми марками»[817]

. Культура реальной виртуальности влечет за собой усиление значимости потенциала личности

, так как в традиционной культуре этот потенциал в значительной степени зависел от указанных исторически закодированных социокультурных ценностей. Ведь теперь индивид сам благодаря наличию новой коммуникационной среде способен создавать различного рода воображаемые образные миры.

С другой стороны, новая коммуникационная система приводит к коренной трансформации представлений о пространстве и времени как фундаментальных измерений человеческой жизни. «Местности лишаются своего культурного, исторического, географического значения и реинтегрируются в функциональные сети или в образные коллажи, вызывая к жизни пространство потоков, заменяющее пространство мест. Время стирается в новой коммуникационной системе: прошлое, настоящее и будущее можно программировать так, чтобы они взаимодействовали друг с другом в одном и том же сообщении. Материальный фундамент новой культуры есть пространство потоков и вневременное время.

Эта культура перекрывает и включает разнообразие передававшихся в истории систем отображения; это культура реальной виртуальности, где выдуманный мир есть выдумка в процессе своего создания»[818].

Существенным здесь является способность отдельного индивида к созданию в своем воображении новых миров, которые затем имеют шанс на воплощение в действительности. Ведь в отличие от XX столетия, считавшегося веком массовых обществ и связанного с формами массового поведения, сегодня определение оптимальной формулы жизни связано с отдельным человеком. Культура реальной виртуальности фактически является проявлением тенденции к утверждению в обществе меритократии, которая не означает ни монархию, ни сословную аристократию. Это значит, что особая ответственность за безопасность социума теперь должна лежать на лицах, вырабатывающих идеи и оказывающих влияние на общественные и государственные решения. «Общественная элита сегодня – это не только люди у власти или эрудиты, знатоки поэзии, литературы или древней истории; необходимое условие принадлежности к общественной элите – участие в открытиях, в создании информации о виртуальных (возможных при каких-то условиях. – Ред.) формах общественного бытия, а значит, и кода общественного поведения»[819].