Войны Роз

Эта женщина родилась в Лондоне, получила достойное воспитание, и ее удачно выдали замуж, правда, слишком рано; ее муж был честным гражданином, молодым и видным, и хорошего положения. Но поскольку, когда они поженились, она была еще слишком юна, нельзя сказать, чтобы она пылко любила того, кого никогда не желала. Вероятно, поэтому она легко откликнулась на страсть короля. Как бы то ни было, уважение к его королевскому величию, надежда получить блестящие наряды, праздную жизнь, полную удовольствий, и прочие нежданные богатства способны быстро растопить сердце. Но, когда король воспользовался ею, ее муж (будучи честным человеком и понимая превосходство короля над собой) не осмелился коснуться его любовницы и сразу оставил ее ему.

Когда король умер, лорд камерарий забрал ее к себе и, несмотря на то, что он был очарован ею еще во дни здравствования короля, он все же не смел посягать на нее, то ли из почтения, то ли из определенной дружеской верности. Она действительно была все еще прекрасна, ничто в ней не изменилось, она стала даже еще привлекательней. Так говорят те, кто знал ее еще в юности, хотя некоторые, видевшие ее теперь (ведь она все еще жива), находят, что она никогда не была хороша. Мне кажется, они судили о ее красоте так, как судят о красоте кого-нибудь давно умершего по его черепу, вынутому из склепа, поскольку сейчас она стара, тоща, ее красота увяла, от нее не осталось ничего, кроме кожи да костей. И все же даже в нынешнем ее облике можно найти следы былой красоты и представить себе, какой она была.

К тому же люди восхищались не столько ее красотой, сколько приятным обхождением: она была весьма остроумна, могла хорошо читать и писать, была весела в компании, на все у нее был готов ответ, никогда не молчала, но и не болтала попусту, иногда могла быть острой на язычок, но без злости и шутя. Король обычно говорил, что у него было три любовницы, каждая из которых была непревзойденной в одном из достоинств: одна самая прекрасная, другая — самая хитрая, третья — самая благочестивая проститутка в его государстве, поскольку запросто могла, выйдя из церкви, сразу отправиться в его кровать. Две другие были достаточно высокопоставленные персоны, и, несмотря на их покорность, не следует называть их имен и возносить похвалы их достоинствам.

Но «самой прекрасной» была жена вышеупомянутого Шора, которой король особо благоволил: у него было много женщин, но ее он любил; она же, в свою очередь, сказать по правде (здесь грех не встал на службу дьявола), никогда не использовала покровительства государя, чтобы навредить кому-нибудь, а прибегая к нему только лишь для помощи и утешения. Когда король раздражался, она успокаивала его; когда кто-либо оказывался в опале, она помогала ему вернуть королевское расположение; для многих провинившихся она добивалась прощения; других она спасала от конфискаций; и, наконец, она часто оказывала услуги, когда к ней обращались с ходатайствами, или бескорыстно, или за очень незначительное вознаграждение, и то, скорее, за что-нибудь эффектное, нежели дорогое; делала она это или потому, что ей приносило удовольствие делать добро, или она стремилась показать, как может крутить королем, или потому, что такие распутные женщины не всегда обязательно корыстны.

Я не сомневаюсь, что некоторые подумают, что эта женщина не такая большая птица, чтобы упоминать о ней, когда речь идет о серьезных вещах. Но мне кажется нужным заметить, в каких жалких условиях сейчас она влачит свое существование, брошенная всеми, без друзей и знакомых, после столь блестящей жизни, после того, как ее так сильно любил принц, после того, как многие искали ее помощи и поддержки — ведь она была одной из влиятельных особ, подобно некоторым другим людям того времени, но те знамениты ныне только позором своих грязных делишек. Ее поступки не были менее заметными, хотя о них гораздо меньше помнят, потому что они не были столь коварными, ведь людям свойственно высекать в мраморе порочные имена; тех же, кто оказал нам добрую услугу, мы смешиваем с грязью: эта женщина не была самым худшим человеком, а посему просит сейчас подаяния у тех, кто нищенствовал бы сейчас, если бы в свое время она не протянула им руку помощи. ^{158}