Войны Роз

Бог ведает, какими, милый сын,Извилистыми, темными путямиДостал корону я, как весь мой векОна мне лоб заботой тяжелила ^{3}.

Отобрать у человека его владения было великим грехом, вызывающим гнев Господень. Убить короля было грехом смертельным и несоизмеримо б ольший — «гнусным, черным, грязным», — слова не могли в полной мере выразить того ужаса, который порождало подобное прегрешение. В помазаннике Божьем есть часть тайны Господней. На нем лежит божественная благодать, и он не может быть умерщвлен без неминуемой Божьей кары. Даже на одну только мысль подданных о свержении Ричарда II епископ Карлейльский ответил предостережением о грядущем гневе:

Так можно ли судить вам государя,Носителя небесного величья,Избранника, наместника господня,

Венчанного, помазанного Богом,И приговор заочно выносить ^{4}?Если же подобное случится,Кровь павших англичан удобрит землю,И многие грядущие векаОплачут горько это злое дело;К язычникам переселится мир,А здесь междоусобья разгорятся,Восстанет брат на брата, род на род.

Насилье, страх, разруха и мятежЗдесь будут жить, и край наш будет зватьсяГолгофой и страною мертвецов ^{5}.

Наводящая ужас тема вины поднимается снова и снова. Даже в ночь перед Азенкуром Генриха V терзали думы о грехе и искуплении:

О, не сегодня, Боже, позабудьПро грех отца — как он добыл корону!Прах Ричарда я царственно почтилИ больше горьких слез над ним пролил,

Чем крови вытекло из жил его.Пять сотен бедняков я призреваю,Что воздевают руки дважды в день,Моля прощения за кровь ^{6}.

Генрих V избежал проклятия. Ему наследовал его сын, Генрих VI, чья слабость и неспособность контролировать вздорную аристократию дала Ричарду Йоркскому благоприятную возможность более решительно возобновить свои легитимистские притязания на трон. Одна трагедия перерастала в другую. Каждое новое преступление порождало очередную волну бесчинств. Убийство двух принцев — сыновей Эдуарда IV в Тауэре — плата за вероломство, совершенное им по возвращении из изгнания в 1471 г.: чтобы получить поддержку, он сразу заявил, что прибыл, дабы вернуть себе только герцогство Йоркское, свое фамильное владение, а не корону! В конце концов Босуортское сражение потопило в крови чудовищное воплощение злодейства в лице Ричарда III и объединило династии Йорков и Ланкастеров браком Генриха VII и Елизаветы Плантагенет:

Нет больше распрей, кончена вражда.Да будет мир на долгие года.

Все было готово для спокойствия и процветания Англии Тюдоров.

Законы жанра вынуждали Шекспира вмещать все события в определенные временные рамки. Он свел унылое описание политической жизни и войн к неисторическому, но трагическому единству, потрясающему нас своим напряжением и ужасом: вслед за Маргаритой Анжуйской мы представляем это царствование «пристанищем жестоких убийств». Начиная с призыва герцогини Глостер отомстить за Ричарда II, через шокирующее хвастовство принца Генриха, что он мог бы похоронить его легкомыслие в кровавых одеждах, через сцену при Тоутоне, где отец убивает сына и сын отца, зловоние смерти и ужаса достигает своего апогея в последних ядовитых издевках королевы Маргариты, обращенных к герцогине Йоркской:

Твоя утроба вытолкнула в мирЧудовище, которое нас губит.Тот пес, что, быв еще слепым щенком,Имел уж зубы, чтоб терзать ягнятИ лакомиться их невинной кровью,Тот изверг, исказивший образ божий,Тот на земле невиданный тиран,В чьем королевстве стон стоит и плач, —Твоим был чревом порожден на светЗатем лишь, чтоб нас всех загнать в могилу ^{7}.