Воины снегов

Данный эпизод вполне мог бы создать иллюзию «благородных разбойников», которые честно сражаются со своими жертвами, дают им реальный шанс уцелеть и даже выйти сухими из воды. Мог бы, если бы не финал, свидетелем которого Кириллу пришлось стать. Стойбище было уничтожено: не успевшие сбежать мужчины, старики, совсем уж маленькие дети и часть женщин были перебиты. Жалкий скарб и несколько пленных погрузили на нарты. Всё остальное переломали и бросили. Как выяснилось чуть позже, победители совсем не были удовлетворены результатами битвы: главную ценность для них представляли олени, а их удалось захватить всего два-три десятка.

В тот же день где-то на расстоянии дневного перехода было разгромлено ещё одно стойбище, население которого даже не попыталось организовать сопротивление. Результат оказался сходным — маленькое «транспортное» стадо, которого хозяевам самим едва хватало для перекочёвки.

— Наверное, их ограбили ещё до нас, — мрачно усмехнулся Кирилл.

— Может быть, — легко согласился Чаяк. — Но здешние всегда были бедными. Они ленивы и не хотят пасти стада.

— А живут чем? — удивился учёный.

— О, весной и осенью через реку идут «дикари». Их бывает столько, что не видно земли!

— Как карибу в Америке?

— Где?!

— Ну, там... Там — за большой водой — куда вы плаваете на байдарах торговать или воевать.

Пока что поход нельзя было считать особо успешным, а от группы Чаяка удача совсем отвернулась. Как-то раз один из воинов усмотрел между холмов стадо в несколько десятков голов, которое куда-то гнали пастухи. Не дожидаясь команды, таучины с радостными криками устремились в погоню. Чаяк, как владелец лучшей упряжки, разумеется, мчался впереди. Трое пастухов вдали повели себя странно: вместо того чтобы попытаться спастись, бросив стадо, они сбили его в кучу и остановились в ожидании неприятеля. Не менее странно отреагировал на этот манёвр и предводитель разбойников. Он придержал своих оленей, пропуская вперёд упряжки соратников — к немалой их радости, кстати. В конце концов он поравнялся с нартой Кирилла, тащившейся последней.

— Что, жажда наживы прошла? — насмешливо спросил учёный. — Грабить расхотелось?

— Мне кажется, я их знаю, — печально сказал Чаяк.

— Ну-ну, — кивнул Кирилл. Ему было известно, что в этих краях его «друг» бывал не раз — и как торговец, и как разбойник.

Несколько молодых воинов соскочили с нарт и, нацепив снегоступы, побежали к оленям, чтобы не дать им разбрестись, пока остальные будут разбираться с их хозяевами. К тому времени, когда главари подъехали к месту действия, оно уже началось — два десятка вооружённых копьями мужчин окружили трёх туземцев, которые почти не отличались от них ни одеждой, ни тёмными от зимнего загара и грязи лицами. На обнажённых головах даже причёски с выбритыми макушками были такими же. Высокий худой старик с жидкой седой бородёнкой и молодой мужчина плотного телосложения держали в руках копья. Женщина стояла за их спинами и была безоружна.

— Трусливые псы! — кричал старик на почти чистом таучинском и угрожающе размахивал копьём. — Пожиратели трупов! Убирайтесь в свои логова! Грызите там старые кости, ешьте своё дерьмо! Ну, кто из вас хочет попробовать моего копья? Ну?! Я буду гнать вас пинками до самого моря! Ну, кто хочет, жалкие бабы!

Столь яростный и красноречивый отпор явно шокировал нападающих — похоже, они на такое не рассчитывали и теперь переглядывались несколько растерянно. Между тем старик продолжал, брызгая слюной:

— Бросьте копья, сопливые дети! Бросьте оружие настоящих воинов, возьмите луки и убейте нас! Пусть птицы разнесут весть о вашей слабости! Пусть смеются над вами даже глупые важенки! Я не испугался воинов Кытмака! Я не покорился менгитам! А вы думаете, что испугаюсь вас?! Вот тебя, да? Или тебя?! Ха-ха!! Ну, что же ты? Выходи!

Поскольку дело дошло до конкретной личности, деваться воину было некуда, и он шагнул вперёд. В этот момент Кириллу показалось, что стоящий рядом Чаяк как бы напрягся, собираясь что-то сказать или сделать, но в последний момент остановил себя.

Между тем молодой таучин отошёл от своих шагов на пять и взял копьё на изготовку.

— Это — мужчина?! — почти завизжал старик, двигаясь навстречу. — Это — безрогий телёнок! Ха-ха, средь таучинов больше нет воинов! Не буду с тобой драться!

Что там произошло, Кирилл толком не рассмотрел — мешали спины стоящих впереди. Он увидел лишь, что выбитое из рук копьё таучина упало на снег, а его хозяин отшатнулся назад и попятился. Воины загомонили, задвигались. Учёный сообразил, что впопыхах оставил собственное копьё на нарте, а это непорядок. Он оглянулся и увидел, что его олени, вывернув, вероятно, якорь-тормоз из неглубокого снега, направляются вместе с санями к чужому стаду. Со стороны хозяина это было непростительной (и опасной!) небрежностью, которую следовало немедленно исправить. Пока Кирилл бегал туда-сюда, второй акт драмы уже шёл вовсю — начало он опять пропустил.