Воины снегов

Дело было в том, что метрах в двухстах от его палатки возник целый лагерь. К воткнутым в снег палкам привязаны собаки — много. Они почему-то не лают. Длинные узкие сани расставлены на снегу четырёхугольником. В центре двое людей возятся с каким-то полотном — вроде как палатку ставят. Ещё один человек роется в грузе на нарте, а четвёртый просто сидит в стороне и, вероятно, размышляет о смысле жизни.

«Что прикажете делать в такой ситуации? Турист где-нибудь в Подмосковье был бы крайне недоволен появлением соседей. В местах ненаселённых, говорят, гостям всегда рады. Но кто тут гость, а кто хозяин? Куда идти: к себе или к ним — знакомиться?»

В конце концов Кирилл решил отправиться сначала к своей палатке, а там видно будет. Пришельцы бросили свои занятия и стали смотреть, как он идёт по снегу. Совсем не обращать на них внимания было нельзя, и пришлось помахать рукой — мол, привет, ребята! При этом Кирилл разглядел, что незнакомцы одеты исключительно в «национальные» костюмы, и стал прикидывать, кто же это может быть — весь в мехах и на собаках? Фольклорный ансамбль, что ли?

В палатке он провозился довольно долго — решил надеть более лёгкую обувь и заменить потные носки сухими. Наконец он был готов и начал выползать наружу. Начал и увидел, что на краю проталины стоят двое с копьями (?!) в руках и, вероятно, ждут его появления. То, что эти палки — длиннее человеческого роста — являются колющим древковым оружием, сомнений не вызывало: на их концах, уставленных в небо, имелись острые наконечники, причём не металлические, а из чего-то белого — кости, наверное. В мозгу Кирилла вихрем промчалась целая стая вопросов типа: «Почему с оружием? Почему не подошли к палатке? Почему молчат? И вообще?!» Ни одного ответа, конечно, не нашлось, но рука сама собой ухватила ружейный ремень.

Кирилл окончательно вылез на свет Божий, встал на ноги, повесил за спину ружьё, приосанился и двинулся навстречу гостям. Метрах в пяти от них он остановился, изобразил улыбку и сказал по-русски:

— Приветствую вас! Откуда будете?

То, что эти двое являются представителями «северных народов», было ясно с первого взгляда — их одежда и лица вполне гармонировали друг с другом. Шокировало другое: старший (лет сорок?) был никак не ниже 180 сантиметров и, насколько можно было судить, телосложение имел атлетическое. Второй (лет восемнадцать-двадцать?) был чуть пониже и похлипче, но тоже выходил далеко за рамки представлений «белых» людей о фенотипе коренных жителей Арктики. Ни внятных усов, ни бород на их бурых лицах не имелось, тёмные волосы на голове были подстрижены, что называется, «под горшок», а макушки, кажется, выбриты.

Вместо ответного приветствия старший перехватил копьё, направив наконечник в сторону Кирилла, чуть расставил ноги и... Скажем так: проделал некие упражнения — сделал пару выпадов, стремительно выписал в воздухе несколько восьмёрок и кругов. После чего принял прежнюю позу. Теперь, кажется, его взгляд и усмешка выражали что-то нехорошее — вызов, наверное.

Молодой учёный подумал-подумал, да и выдал на языке таучинов (других северных языков он не знал):

— Ты хорошо машешь копьём, не имея перед собой врага!

По-русски это означало примерно то же самое, что «молодец среди овец». Звучало, пожалуй, грубовато для начала знакомства, но Кириллу показалось, что махать оружием перед носом незнакомого человека тоже не очень вежливо.

Услышав такую речь, приезжие озадаченно переглянулись, а потом уставились на Кирилла:

— Ты — человек (в смысле — таучин)?!

— Я — человек (в смысле — не зверь, не птица, не рыба и не демон), — пожал плечами учёный.

— Это хорошо, — заявил старший. — Будем с тобой сражаться!

— Да? — изобразил слабый интерес Кирилл. — А зачем?

— Ты очень богат. Мы убьём тебя и возьмём себе твои вещи.

— А если не сможете?

— Тогда ты возьмёшь себе всё наше.

— Пфэ! — презрительно оттопырил губу учёный. — У тебя тощие собаки, сломанные нарты и старая жена — не хочу их!

— Неправда! — возмутился старший. — У нас сытые и сильные собаки. Моя жена вынослива и умела. Она ещё может рожать!

— Ну, так иди и займись с ней делом, пока цел твой детородный орган!

— Бери своё копьё, незнакомец! Или ты нуждаешься в отдыхе перед боем? Мы подождём.

— Я не сражаюсь со слабыми, — заявил Кирилл. — А сильных, которые хотят чужого, я просто убиваю!

Он сбросил с плеча ремень и взял в руку ружьё. Направить ствол на собеседника, правда, не решился.

— Ух ты-ы... — изумлённо вытаращил глаза молодой.

Старший сделал то же самое, но быстро спохватился и, надменно усмехнувшись, небрежно бросил напарнику:

— Принеси!

Парень повернулся и стремглав бросился к своей стоянке. Вернулся он с длинным тяжёлым свёртком в руках. Разворачивая его, старший посматривал на Кирилла весьма многообещающе. Вероятно, содержимое должно было уничтожить противника одним своим видом.

И вот кусок шкуры упал на снег. Воин держал ЭТО в руках и гордо смотрел на Кирилла. Для гордости были все основания: по сравнению с ЭТИМ одностволка шестнадцатого калибра выглядела просто жалко.